|
|
Патруль
Коль уж
речь идет о военной службе, обойти вниманием такое явление, как патруль,
просто невозможно. Без патруля жизнь военного любого ранга в гражданской
части города пресна и неинтересна. Ну а для курсанта или матроса срочной
службы это щекочущее нервы приключение, даже если твои документы в полном
порядке и внешний вид радует глаз. Опять же, для каждого отдельно взятого
гарнизона требования сугубо индивидуальны. Если в забытом богом Гаджиево
грязная телогрейка и отсутствие увольнительного билета еще не повод для
задержания, то для южной столицы победоносного Черноморского флота
отсутствие фамилии и номера военного билета на хромачах гарантирует
строевые занятия до полуночи. Диалектика. Все познается в сравнении.
Первое мое знакомство с патрулем относится к периоду срочной службы. То
были ничего не значащие игры в кошки-мышки на улицах Николаева, где я
полгода парился в учебном артиллерийском полку, постигая азы командования
гаубицей М-30 образца 1938 года. Позднее, продолжая служить уже командиром
орудия в городе Бельцы, отношения с патрулем тоже были чисто номинальные.
Он существовал, но его мало кто видел. И это всех устраивало.
Правонарушений меньше. Настоящий патруль пришлось увидеть только в
Севастополе, уже в шкуре курсанта Высшего военно-морского инженерного
училища. Скажу одно: любой прошедший школу севастопольского патрульного
безумия сразу годен на подпольную работу в тылу врага. Уверен, все
очевидцы и участники со мной единогласно согласятся.
Всякая гарнизонная служба – вдохновитель и гарант крепкого уставного
порядка в отдельно взятом городе. По слухам, во всем необъятном Советском
Союзе существовали всего две флотских комендантских службы, внушавшие
легкий ужас военнослужащим всех рангов: в Севастополе и в Кронштадте. С
балтийским оплотом правопорядка мне, к счастью, познакомиться не удалось…
А в Севастополе, если судить по известной поговорке: все дороги ведут в
Рим, все военные дороги вели в комендатуру. Ну, кто из служивших в
восьмидесятые в столице Черноморского флота не помнит фамилий Бедарева,
Зверева, Рудя, Бусыгина, Галактионова? Легендарные личности. Один другого
стоит! По моему личному разумению, на комендантскую службу люди попадали
по нескольким причинам. Первая и главная – неспособность служить в любом
другом месте. Например, позднее в моем родном северном Гаджиево один
помощник коменданта длительное время третировал всех подряд. Служил
ревностно, отдавался работе всей душой. А попал он в комендатуру после
нескольких лет безуспешных попыток сдать зачеты на самостоятельное
управление. Корабельную технику он так и не осилил, а вот проверять длину
брюк и чистку блях ума хватало. Кстати, к моему стыду, этот орел
заканчивал одно со мной училище по специальности «инженер по эксплуатации
ядерных энергетических установок». Вот и вышло из него побочное дитя
атомной энергетики и Строевого устава.
Или взять нынешнего орденоносного коменданта Севастополя кавторанга
Галактионова. Мы выпускались из училищ примерно в одни и те же годы, и
сказать, что все Нахимовское училище люто ненавидело помощника коменданта
лейтенанта Галактионова – значит ничего не сказать. Очутившись волшебным
образом после окончания училища на комендантском плацу вместо палубы
корабля, молодой лейтенант принялся делать карьеру тем, что оккупировал
все известные ему по недавней курсантской жизни лазейки из родной "alma
mater". Бывших товарищей по гулянкам забирал толпами. Комендантские машины
только и летали по маршруту комендатура – Стрелецкая бухта и обратно.
Хотя, сам Галактионов был редким исключением в стройных комендантских
рядах. Эта когорта по давней традиции формировалась из офицеров морской
пехоты. Опять же не из лучших представителей. Некий капитан Бусыгин,
как-то раз, узрев через стекло ресторана "Крым" пять или шесть коротко
стриженых гражданских парней, посчитал их за переодетых курсантов,
решивших поразвлечься. Вызвал подкрепление в виде еще парочки патрулей,
машину из комендатуры и ворвался в ресторан. Наивные ребята пытались
что-то лопотать, даже вроде не по-нашему. Их "пьяный" бред никто слушать
не стал. Бусыгин посчитал их уже готовыми в стельку и, невзирая на
сопротивление, превосходящими силами, ребятам заломили руки, кинули в
кузов и доставили в комендатуру. Ночь нарушители провели в камере в
обнимку с пьяными матросами, тараканами, среди луж блевотины и под запах
хлорки. Вполне естественно, что и здесь их никто слушать не стал до
полного "отрезвления". Утром же выяснилось, что это спортсмены из армии
дружественной ГДР, прибывшие на флотские соревнования в совершенно
секретный город Севастополь. Им, разгильдяям, начальство, оказывается,
разрешает в свободное время по кабакам ходить! Ну, у нас-то они не на тех
напали! Будут знать! Правда, Бусыгина пришлось из комендатуры убрать. Он,
конечно, молодец, не спасовал, но международный инцидент все же имел
место. Говорят, оказавшись на строевой службе, в рядах родимой морской
пехоты, Бусыгин зачах и карьера его не пошла.
Вторая причина – случайность. Такие, откровенно говоря, тяготятся
должностью комендантского волка и надолго не задерживаются. Ну и третья –
здоровье. Офицера списали, или болен чем-то, настоящую службу нести не
годен. Но человек заслуженный, и на удивление, увольняться в запас не
хочет. Вот и попадает. Эти близки по духу ко второй категории, однако
ничего не поделаешь, приходится тащить ношу, но без явной инициативы.
Надо, так надо. Из этой породы получаются самые стоящие и приличные
блюстители военного порядка. Они хоть на мелочи не размениваются.
А начинается все с комендатуры. Точнее, с развода. Само по себе
мероприятие это традиционно, наверное, для всех армий мира. Но содержание!
Нигде не готовились к разводу гарнизонной службы так тщательно и
придирчиво, как в Севастополе. Сверху донизу. Ботинки хромовые с уставными
рантами, не обрезанные. Шнурочки обязательно с железочками. Караси только
уставные, никаких других! Брюки не ушитые, чем длиннее и шире, тем лучше,
а то вдруг заставят подтянуть до подмышек и скажут, что коротки. Бляха
дугой, про блеск и говорить не стоит. Должна сверкать, как звезда героя. И
вообще вся форма побольше и помешковатее. Не помешает. На голову
обязательно уставной головной убор, желательно, чтобы держался
исключительно на ушах. Все отглажено, отутюжено и вычищено. Да, вся форма
должна быть обязательно подписана хлоркой. Кто не в курсе, объясню. В воде
разводится хлорка, и спичкой выводишь на всех предметах туалета свою
фамилию, а также номер военного билета. Такая надпись ликвидации не
подлежит. Только вырезанием куска материала. Если на дворе зима – без
флотских кальсон под брюками в строй и не становись. Высекут и выгонят. И
длину шинельки соизмерь с уставом. На разводе между шеренгами ходит один
из блюстителей военной моды с шаблоном в руках. Приставил к ноге – сразу
видно короткая шинель или нет. Кстати, длинная тоже плохо. Про стрижку и
бритье и говорить не буду. Чем сильнее кожа сквозь волосы просвечивает,
тем надежнее. Но и лысым тоже нежелательно. Хотя и это все не является
гарантией спокойной службы. Твой маршрут четко отчерчен на карте.
Отклоняться запрещено. Вправо, влево – считать за дезертирство. Каждый час
звонить в комендатуру и докладываться. А чтобы не расхолаживался, иногда
по маршруту проносится машина с одним из помощников коменданта. Проверка.
И не дай бог ты со своим патрулем отсутствуешь. Пиши пропало.
А еще начальнику патруля дают листок задержаний… Самое занятное в патруле
то, что ты поочередно становишься и ловцом и добычей. Сегодня патруль ищет
повод задержать тебя. Завтра ты делаешь то же самое. И никаких
компромиссов. Ибо каждому начальнику патруля на разводе спускают план. Вся
страна жила по пятилетним планам, а мы – по однодневным. Вынь да выложь,
десяток задержанных нарушителей формы одежды и воинской дисциплины.
Комендант Севастопольского гарнизона незабвенный полковник Бедарев так и
вещал перед строем, мол, наш город кишмя кишит нарушителями и злодеями в
военной форме, и каждый начальник патруля не может не принести в
комендатуру отчет хотя бы о десяти врагах уставного порядка. Будет меньше
– значит, службу несли плохо со всеми вытекающими выводами. И народ,
пригорюнившись, расползался по своим маршрутам в поисках нерадивых
военных. Приходится.
А делается это так. Занимаешь наблюдательную позицию у места вероятного
появления матросов. Само собой, курсантский патруль своих не берет.
Желательно стоять не на виду. И лучше недалеко от ворот какой-нибудь
воинской части. Стоишь. Ждешь. Повалила толпа уволенных. Инстинкт
самосохранения заставляет их сбиваться в плотную кучку. Если кто из них
успел сдвинуть бескозырку на затылок – он твой. Но допустим, военные
дисциплинированные. Идут, как на параде. За десять шагов переходят на
строевой шаг и молодцевато козыряют. Все у них в порядке, комар носа не
подточит. Не надо расстраиваться. Они все равно твои. Ну, по крайней мере,
один. Дальше действуешь таким образом. Пропускаешь группу мимо. Никого не
останавливаешь, и не обращаешь ни малейшего внимания. Они проходят. По
спинам видно – ждут подвоха. Отошли метров на десять. Еще на двадцать.
Один невзначай оглянулся посмотреть, стоит патруль на месте или нет. Ты со
своими орлами на них ноль внимания. У "нарушителей" камень с души падает.
Миновали. И тут ты посылаешь вдогонку одного патрульного. Пусть позовет к
тебе любого на свой выбор. Чистой воды психология. Они только
расслабились, а ты тут как тут. Цап! Твой "боец" вежливо тормозит
последнего и приглашает к тебе на беседу. Тот ошеломлен, раздавлен и
обреченно плетется навстречу судьбе. То бишь к тебе, начальнику патруля!
По мере приближения задержанный судорожно поправляет бескозырку, отмеряя
положенные по уставу два пальца над бровями, одергивает брюки и переходит
на диковинный строевой шаг, задирая ногу на пределе возможности. Следует
чересчур четкий, прям таки киношный доклад.
- Товарищ главный корабельный старшина!!! Матрос (старший матрос, старшина
II статьи и так далее) Безвинный по Вашему приказанию прибыл!!!
Хочется крикнуть "Ура!". Правда, вместо этого делается очень недовольное,
озабоченное лицо. Что-то вроде банального лимона во рту. Весь твой вид
выражает неподдельную вселенскую тревогу за воинскую дисциплину в
глобальном масштабе. Недовольно покачивая головой, угрюмо спрашиваешь:
- Ну и кто же вас, матрос Безвинный, в таком виде в город выпустил?
Давайте-ка документы и увольнительную. Полюбопытствуем откуда вы такой.
Матрос протягивает документы, одновременно ерзая всеми частями тела,
пытаясь в очередной раз поправить незамеченные огрехи в форме одежды. Ты
берешь документы и молча, долго-долго их рассматриваешь. Листаешь все
страницы по несколько раз и, главное, делаешь это не поднимая глаз на
бедного матроса. Чем дольше занимаешься документами, тем яснее матрос
понимает неизбежность полного краха планов на увольнение. Выждав,
медленно-медленно поднимаешь глаза, попутно осматривая моряка с ног до
головы. Лицо должно стать еще более суровым и беспристрастным.
- Да… Так кто, вы говорите, вас в город отпускал? Отвечайте товарищ
матрос, когда вас начальник патруля спрашивает!
Моряк начинает оправдываться, при этом абсолютно не понимая за что.
- Старшина команды мичман Многомудров… Замечаний не было… Он все проверил…
Носовой платок… Бляха…
Ухватываешься за тему.
- Да, бляху вы точно чистить не умеете.
Моряк по инерции начинает тереть рукавом и без того сияющую бляху.
- Да и брюки у вас, по-моему, коротковаты…
Моряк бросает бляху и начинает оттягивать брюки вниз. Пора в атаку.
- Прекратите паясничать товарищ матрос!!! А ну подтяните брюки на место!
Вы что не знаете, что ремень должен не висеть на бедрах, а быть утянут
выше бедренных костей!!!
При этом можно с чистой совестью схватить моряка за ремень и подтянуть его
штаны на максимально возможную высоту, вплоть до подмышек. Будьте уверены:
любые брюки станут сразу коротки. Хотя, откровенно говоря, я до сих пор
так и не знаю, в каком военном документе регламентируются брюки на костях.
Но так работали комендантские профессионалы, и нам не оставалось выбора,
как повторять их. Ситуацию можно было варьировать как угодно: грязный
носовой платок, металлическая вставка в бескозырку для придания формы,
выгнутые не на должный угол бляха и "краб", шнурки неполной длины,
подписка, подстрижка, неглажка, небрит, немыт, тельник грязен или тельник
застиран, ленточки на бескозырке мятые, короткие или наоборот очень
длинные, форма ушита или мешковата и позорит гордый вид советского моряка.
Главное – наличие фантазии и нежелание лично самому посетить гауптвахту в
качестве клиента. По сути, весь спектакль – внутреннее самооправдание
того, что делаешь, мерзость по отношению к парню, который, может, совсем
редко вырывается подышать вольным воздухом. Но эмоции в сторону! Ты на
работе! Сегодня ты обязан заполнить листок десятью фамилиями с номерами
воинских частей и сдать их вечером в комендатуру. Чтобы потом их
рассортировали и отправили по частям, где за это матросы получат по полной
дисциплинарной схеме, а скорее всего лишатся ближайшего увольнения.
Система. Конечно, можно попытаться вписывать вымышленные фамилии, но
занятие это нецелесообразное, поймают и вдуют. Можно привести в
комендатуру одного-двух пьяных "мареманов", тогда никто не поглядит на
пустой листок, но пьяные не на каждом маршруте валяются. Вот и
совершенствуешь актерское мастерство. Доводишь до совершенства.
После занесения фамилии обалдевшего и скулящего матроса в свой "черный"
список можно поиграть и в демократа. Строго, но с доброй и нежной душой.
Отдавая документы, сделай сострадательное лицо и участливо спроси:
- В город-то редко выходишь, разгильдяй?
Ответ предсказуем до тысячных. Редко, все в море, вахта…. Вздыхаешь. Можно
для полноты картины минутку задумчиво покусать губу. Потом решительно
махаешь рукой.
- Ладно! Задерживать я тебя не буду! Но не дай бог попадешься кому-нибудь!
Другие не такие добрые. Ступай! Не забудь доложить старшине о замечаниях.
Дай-ка, я тебе на увольнительной автограф оставлю…
Расписываешься, козыряешь и ваши дороги расходятся. Матрос уходит
счастливый, что легко отделался и избежал топанья по двору комендатуры.
Правда, не совсем понимая, за что же его останавливали. Но радость от
освобождения захватывает, и он мчится вперед, до следующего патруля. А их
в Севастополе много… Ты же двигаешься дальше в поисках новой добычи.
Выполнять план. Суточный наряд. Рутина. В следующие выходные ты и сам
будешь озираться в поисках опасности. Такова военная служба.
Оставим в покое парадную столицу королевского Черноморского флота. Там
были свои нравы, неповторимые и уже канувшие в лету благодаря суверенной
Украине и всему нынешнему безобразию. Перенесемся в дальний полярный
гарнизон. Маленький и обособленный. Где гражданское население составляют
жены военных, их дети, и сами военные, уволенные в запас. Ну и совсем
небольшая прослойка истинно гражданских людей, но все равно работающих на
флот и неразрывно с ним связанных. Ловить здесь, в принципе, некого.
Увольнений у матросов не было, нет, и никогда не будет. Идти некуда. Из
всех чудес цивилизации один Дом офицеров и магазины. В ДОФ матросов и так
водят по воскресеньям на всевозможные культмассовые отрыжки периода
военного коммунизма и рекомендованные кинофильмы. А уж после технической
революции, принесшей народу такое чудо, как видеомагнитофон, походы в кино
стали для моряков не удовольствием, а наказанием. Полчаса переться по
сопкам в любую погоду. Сомнительный отдых. Куда лучше сидеть в кубрике или
кают-компании в тапочках и с кружкой чая. Вообщем, отпущенные в увольнение
военнослужащие как категория добычи отпадают начисто. Тем не менее,
матроса в поселке можно встретить на каждом углу. И нечему удивляться.
Власть-то в городе военная. Централизованная. Единоначалие, как никак.
Улицы убирают матросы. По штату есть, конечно, и дворники, но ими на
удивление оформлены почему-то жены местных флотоводцев. Те, которые давно
забыли даже слово такое, как метла. Зачем? Есть муж с золотыми "паучиными"
погонами. У него целая дивизия, а то и флотилия в подчинении. Выскоблят до
блеска. А дворник лишь деньги на шпильки получит. Поэтому каждую субботу
парко-хозяйственный день по уборке поселка. Или субботник. Как фантазия у
начальников сработает. У всех экипажей нарезаны участки около домов. Мети
– не хочу.
В магазинах-военторгах работают матросы. Телефонисты – матросы. Сантехники
– матросы. Шоферы – матросы. Заступил в патруль. Идешь. Навстречу два
"бойца". Чумазые, ватники грязные, рваные, пилотки на затылках, ремни
висят на мужском достоинстве, сапоги как со свалки подобранные. Несут
трубу. Останавливаешь. Документов нет. Про внешний вид и говорить нечего.
Будь дело в большом городе, ехать этим морякам с завернутыми руками в
комендатуру. Здесь толку нет. И матросам тоже все по барабану. Ну,
отведешь их. Ну, посадят в камеру временно задержанных. Так ведь через
полчаса и отпустят. У кого-то, дерьмом квартиру заливать начнет, а труба и
ремонтники в камере. Резона никакого. Да и планов никаких никто не дает.
Только названивай каждый час дежурному по гарнизону и сообщай, что с тобой
все в порядке. Особо хорошо тем счастливцам у кого телефон дома есть.
Посадил патрульных перед телевизором и занимайся своими делами,
периодически выходя на улицу показаться прохожим.
Так что основная задача патруля в отдаленном гарнизоне – быть! Положено по
уставу – значит должно быть! И будет! Клянусь собственным здоровьем, но я
видел целых два патруля на точке, где жило чуть более ста человек, из
которых треть была семьи офицеров. Два офицера и четыре матроса! На город
из одной казармы и трех панельных домов. Каково? Положено!!! Вторая задача
северного патруля – миротворец. То пьяные мичмана морды друг другу ровнять
начнут, то жена поддатого подводника мужа на ночь в камеру сдать пожелает.
Мало ли что случится? А в последние годы даже образовался отдельный пост в
местном гнезде пьянства и разврата "Офицерском собрании". С открытия сидит
бедный патруль и ждет, когда развеселившиеся военные из-за женщин
ссориться начнут. Или просто от скуки молодые офицеры последнего разлива
кулаки разминать станут. Они, молодые, нынче те еще орлы. По разговору
послушаешь: то ли рэппер, то ли зек, то ли наркоман. Вот и выходит, что
северный патруль все больше по офицерам и мичманам специализируется.
Матросы – это второстепенно. Приехали по сигналу, скрутили, отвезли.
Постоянным отловом и не пахнет.
Другое дело бытовые ситуации. До последнего времени милиция у нас была
малочисленна и играла в поселке чисто декоративную роль. Лично мне
приходилось вместе с патрульными матросами снимать поддатого кавторанга с
женщины, которая подняла своими криками полдома, и к тому же оказалась
женой лучшего друга этого самого кавторанга. Муж ушел в море, а офицеру
под алкогольными парами померещилось, что жена товарища как-то зовуще на
него глянула в последнюю встречу. Принял еще один лишний стакан для куража
и в гости, а там без промедления – в атаку. У верной жены мыслей об измене
и в помине не было. Она, естественно, сопротивляться. Но как говорил
Соболев, "… один матрос –взвод, два матроса – рота…". Против такого напора
бедная женщина не совладала и дала волю голосу. Мы прибыли в тот момент,
когда обнаженный ниже пояса кавторанг при галстуке и погонах пытался
возложить свое могучее тело на уже полностью обнаженную женщину. Вокруг
валялись растерзанные в клочья детали ее туалета. Мои патрульные моряки с
нескрываемым удовольствием совершили акт правосудия над зарвавшимся
старшим офицером и даже пытались вывести его в таком виде на улицу, чему я
едва успел помешать. Женщину, кстати, очень даже симпатичную, я закутал в
простыню и минут двадцать отпаивал валерьянкой на кухне, пока не приехал
комендант. Матросики же в комнате развлекались тем, что одеваться
кавторангу не давали, "легонько" при этом постукивая по почкам. В таком
виде мы и сдали насильника коменданту. Правда, к моему огромному
сожалению, наутро мы узнали, что дело замято по просьбе самой женщины.
Обидно, но и ее понять можно. Поселок маленький, все про всех все знают,
лишние разговоры ни к чему.
Да, чем только не занимались! Снимали повешенных, разыскивали беглых
матросов по подвалам, растаскивали по квартирам пьяных женщин. По крайней
мере, это были более земные дела, чем замер длины брюк и углубленный поиск
щетины на подбородке у матросов. Да, в принципе, так ведь оно всегда и
было: когда нет реальных дел, начинаются строевые занятия.
|
|
|