|
|
Мимоходом. Каска
капитана Хлебова
«Капитан-лейтенант
Хлебов Виктор Сергеевич человеком был загадочным во всех отношениях.
Большой оригинал. Причуды его были столь многочисленны и обильны, что
народ, в конце концов привык, и перестал их замечать, принимая все его
выходки как само собой разумеющееся. Так же как парижане относятся к
Эйфелевой башне. А заносило Витюшу, черт те знает куда. То ударялся в
религию. Завешивал каюту иконами и образами, все вахты напролет грыз
религиозную литературу, пересыпал речь богословскими терминами. Доставал
всех. Потом резко уходил в культ здорового тела. Махал гирями до сердечных
приступов, обвешивался эспандерами, посещал все спортивные секции
существовавшие в поселке: от кунг-фу, до аэробики. Нешуточно увлекался
фотографией. Мог печатать с утра до вечера. Очень многогранная личность. И
при всем при том, достаточно безобидный человек.
К нам в экипаж, он попал после одного случая, когда в Двинске до смерти
перепугал троицу молодых шалопаев, перелезших справить естественные
надобности на территорию склада. А Виктор там дежурил в эту ночь. Два
мальчика и девочка, поддатенькие, лет под восемнадцать, перепрыгнули забор
и только собрались приступить к орошению территории, как из дежурки вылез
Хлебов. Зима. Холодно. Снега по пояс. Узрел Виктор нарушителей, кричит.
Уходите, мол с территории! Охраняется! А те хохочут. Пошел бы ты, офицер,
подальше. Иди грейся, не лезь не в свое дело. Виктора Сергеевича и
пробрало. Вынул табельный Макаров, и по уставу первый выстрел – в воздух.
А те не поняли сначала и продолжают. Ну, тогда Витя и вдарил по ним. Чуть
выше голов. Для острастки. От страха у них в штаны мочевые пузыри и
слились.
Хлебова долго за пальбу эту по инстанциям таскали, а потом к нам в экипаж
сплавили, в ссылку. Мы тогда не у дел были. Самое место для
проштрафившегося каплея. Тогда и начались у Вити семейные неурядицы.
Супруга его женщиной была симпатичной и тщеславной, на карьеру мужу
большие надежды возлагала, и не могла не понимать, что стрельба "по
движущимся мишеням" надолго, если не навсегда закроет Вите путь к
командным вершинам. А если прибавить ко всему прочему врожденную скупость
и тягу к мужскому обществу Хлебовой половины, то состояние их отношений
началось ухудшаться день ото дня.
Прошло немного времени, наш экипаж тоже в Двинск выехал. Ненадолго. Нас и
стали использовать на полную катушку. Вахты, патрули, гарнизонные
мероприятия. Как-то министр обороны на заводы пожаловал. Всех наших
офицеров в оцепление по городу выставили, вырядили в ВАИшников. Повязки,
краги, ремни, жезлы регулировочные. А главное – каски белые с надписью
«ВАИ». Отстояли весь день, промерзли. Вечером имущество сдавать, вдруг
выясняется, что Хлеб каску потерял. Как умудрился? А вот потерял – и все.
Пропала. Ерунда, конечно, заплатил Хлебов рублей пять, и все забыли. Кроме
его самого. Отремонтировались. Вернулись в Гаджиево.
А надо сказать, что у Хлеба отношения с женой все портились и портились. К
разводу шло.
Проходит где-то год, собрался экипаж в ресторан семьями перед отпуском.
Сидим, тосты говорим. Веселимся. А на перекуре Хлебова жена возьми да и
спроси у командира:
- Юрий Михайлович. Доколе будут у моего мужа из зарплаты деньги за каску
вычитать?
Командир аж дымом сигаретным подавился. Еле выдавил:
- Что за каска?
А супружница наезжает:
- Десять процентов от оклада. С ума сойти! Разберитесь!!!
Командир отдышался. Приказал Хлебова позвать. Отошел с ним в сторону. Ну,
Витя ему и поведал, что жена житья не дает. Копейки на сигареты не
выпросишь. Зажимает. Он и сказал, что очень ценную секретную каску утерял,
с прибором ночного видения, блоком питания, и прочими прибамбасами. И
теперь за нее выплачивает, и будет платить долго-долго. Дорогая каска.
Специальная. Командир чуть не подавился во второй раз, теперь от смеха. Но
поддержку легенде пообещал. Мужская солидарность. И обещание выполнил.
Успокоил Хлебову жену, как мог. Уверил, что Виктору Сергеевичу осталось
платить немного, лет пять всего. Она уши и развесила. Командир все же!
Года через два семейные отношения Хлеба окончательно оказались в тупике.
Сам уходить от жены он не решался. Внутренний долг держал. Но и терпеть
присутствие опостылевшей половины больше сил не имел. А тут, как на зло,
после автономки массовый экипажный заезд в дом отдыха. То есть все с
семьями, и ему надо бы с женой. Виктор поговорил с командиром и купил без
лишнего шума за бешеные деньги себе отдельную путевку куда-то на Кавказ. А
заступая на вахту, попросил своего друга, такого же оригинала Ванюкова
рассказать своей жене, что его за отличное несение службы в период боевого
патрулирования наградили отдельной путевкой. Перед строем экипажа и с
оркестром. Палыч своей супруге изложил все, как просили. Та же в обед
встретила Хлебову половину в магазине и расписала награждение, еще и
приукрасив.
Хлебодарыч после вахты домой приходит, а там его счастливая жена
дожидается. Как же, едем не как все – в дом отдыха под Москву, а в лучший
санаторий, на Черное море. Молодец Витенька, хорошо служишь! Виктор
головой кивает, соглашается. Но, говорит, извини, милая, путевка-то одна.
Только на меня. Ты же в море не ходила. А отдельно тебе купить –
возможности не представляется. Больно санаторий элитный. И отказаться
нельзя. Из жалованья вычтут. Так что оставайся, милая, здесь, ничего не
попишешь, а я за тебя там и в море покупаюсь, и под солнышком полежу. Жена
долго возмущалась, рвалась на прием к командующему, но ограничилась только
командиром. Тот в свою очередь посоветовал к адмиралу не соваться, себе
дороже будет, и никто никуда вообще не поедет. Женщина подумала, подумала
и согласилась. Так и уехал Виктор Сергеевич один.
Потом, правда, после отпуска кто-то глаза Хлебовой жене приоткрыл. На том
его супружеская жизнь и закончилась...
|
|
|