|
|
Свинина по флотски
"Ты здесь хозяин, а не гость-
тащи с заказа каждый гвоздь!"
(Фольклор северодвинских рабочих)
В январе 1990 года наш крейсер усиленно готовился к основному мероприятию.
К автономке. Само собой серъезность подготовки граничила с безумием, и на
каждой стадии степень безумия нарастала, словно у неизлечимого больного
приступы перед смертью. Естественно весь экипаж спал и видел себя уже в
море, считал дни и часы до ухода, и молил бога чтобы выход на боевую
службу не перенесли на более поздний срок. Вот уж воистину, "…в море-
дома! ", как говаривал незабвенный Степан Осипович Макаров. Ведь прав был
царский адмирал, и их наверное допекали перкетные проверяющие. Смешно, но
моря подводники ждут как отдых от командования, а не как боевые будни.
Хотя по уму все должно быть наоборот. Рабочий день автоматически
удлиннился до 22.00 часов и далее, в основном завися от степени
вздрюченности начальников. А так, как их ставили на конус постоянно, то и
мы работали до упора. Где-то за неделю до выхода, высшие эшелоны
командования решили , что изнасиловали экипаж в достаточной мере, что мы
полностью и бесповоротно готовы плавать в любых точках мирового океана,
вот только несколько мелких замечаний есть, но пустяки, экипаж за
сутки-другие справится.
Может другие огрехи и были мелкие и незначительные, но вот моему дивизиону
ненароком заметили, что азота-бы надо в первый контур загрузить. Вроде как
маловато. Ну не соответствует инструкции ТехУпра от 1978 года и все тут! И
спорить по этому вопросу бесполезно. Приказ есть приказ. Комдив- раз
Петрович собрав вечером офицеров на пульте, почесал затылок и определил
задачу:
- Мужчины, завтра пятница. Субботу и воскресенье нам кинули как выходные.
Последние. Не погрузим завтра, будем телепаться в субботу и дальше.
Погрузим завтра -два выходных. Мамки у всех дома есть. По горячему телу
соскучились все.
Господа офицеры молчали, ибо все это прекрасно знали и сами.
- В погрузке участвует весь дивизион. Без исключений. Пока все не сделаем-
домой никто не идет! Возражения есть?
Возражений не было. Только турбинист попытался что-то пролепетать, мол не
его дело и вообще… Но на него посмотрели так, что он моментально проглотил
язык, а потом битых два часа всем доказывал, что просто шутил.
- Распределим обязанности…
Петрович достал ручку, лист бумаги и стал писать.
Утром, после подъема флага весь дивизион остался на пирсе. Офицеры и
мичмана в твердой решимости завершить сегодня, матросы со слабой надеждой
куда-нибудь спрятаться. В двух словах поясняю, отчего- же матросы не
хотели грузить невесомый газ. Он же легенький. Воздух одним словом. Из
техчасти , метров за 400, на тележке, матросы потащат баллоны весом
килограммов под семьдесят штука, на пирс. Затаскивают баллоны на корпус.
Там его присоединяют к специальному патрубку трубопровода, и после
перестукивания по корпусу стравливают в систему ГВД. Потом отсоединяют,
ставят другой и так до победного конца. Полные баллоны на пирс, пустые
обратно в техчасть. Но на самом деле все гораздо сложнее, нужна
аккуратность в момент стравливания, да и баллонов не один десяток. А если
учесть что на дворе начало января, мороз за двадцать, пальцы липнут к
металлу, и с утра зарядила жуткая метель, боевой настрой несколько спал
даже у нас.
Начали все- же ударно. Баллоны таскали сообща: от офицеров до матросов.
Где- то к обеду пройдошливый до невозможности старлей Скамейкин уболтал
проезжавший мимо техчасти "Камаз" подбросить десятка три баллонов к пирсу.
Комдив проявив несвойственную ему жалость, отправил вниз всех матросов,
пока мы стравливали подвезенные емкости. Сам Петрович спустившись минут на
десять вернулся обратно с канистрой разбавленного шила литров на пять, и
офицерский корпус подогрев себя грамм по сто пятьдесят ударно продолжил
работу.
После обеда начались трудности. К кораблю стоящему с нами на одном пирсе
кстати, тоже уходившему в море, но уже в понедельник, подкатила куча "
Камазов" и началась авральная погрузка продовольствия. Любят у нас все
делать в самый последний момент! Машины нам мешали, мы ругались, но
поделать ничего не могли, и продолжали молодцевато перетягивать свои
"баллончики" через груды ящиков, мешков , мясных туш и сквозь толпы
грузившего всю эту снедь соседнего экипажа.
К вечеру морозец покрепчал. Закаленный севером организм в совокупности с
шилом холоду не поддавался, хотя уши и нос приходилось тереть все чаще и
чаще. Часам к восьми вечера природа словно осознав тщетность своих усилий
по нашему обморожению выключила метель. Показались звезды, небо
очистилось, как по волшебству с пирса убрались последние опорожненные
"Камазы" с соседнего борта. Воодушевленные, мы закончили уже к 22.30.
Спустившись вниз, в каюту переодеться, и окунувшись в тепло, я
почувствовал, что если останусь в каюте еще на полчаса, то сегодня с
корабля уже не уйду. По двум причинам: во первых большая часть офицерства
уже решила остаться до утра, и основательно отогревшись в сауне продолжить
дальнейшее празднование успешной погрузки. Во вторых: я боялся, что спирт
поглощенный в течении дня сдерживал свои коварные свойства только под
действием мороза, и вот- вот организм выйдет из- под контроля.
Молнеиносно переодевшись я тем не менее хватанул стопарик у Петровича в
каюте, и пока не началось, вынесся наверх. На улице была благодать. Ветер
стих абсолютно. Под ногами хрустел свеженанесенный снег, покрывший всю
грязь погрузочного безобразия. Закурив, я пошел с пирса. Топать вокруг
забора метров триста до КПП ну никак не хотелось. Напротив пирса, за
забором, шла дорога минут на десять укорачивающая мне путь до дома. В зоне
было пусто, строгодебильных блюстителей режимного порядка в такое время не
наблюдалось, и я в целях экономии времени рванул через забор. Благо снега
намело столько, что на стенку можно было просто взойти, что я и сделал. С
другой, подветренной стороны забора снега было намного меньше. Спрыгнув, я
оказался по колено в снегу, и по инерции, от прыжка шагнув шаг вперед,
очень больно обо что- то ударился и свалился на колени. Ноге стало
нестерпимо больно, удар пришелся на кость, и казалось камень размозжил
ногу до мяса, если не более. На мое счастье, почти над моей головой висел
единственный в округе фонарь. Подвывая от боли я задрал штанину и выяснил,
что изуродовался не окончательно, обойдется и синяком, а болевые ощущения
усилились морозом и местом ушиба. Встав и отряхнувшись, мне захотелось
взглянуть на булыжник, на который так неудачно спикировал. Стряхнув снег с
камня, я к величайшему изумлению обнаружил, что он уж очень большой, и из
под снега торчит лишь его малая часть. Как у айсберга. Но еще более
удивительно, что на очищенном мной участке была четко видна большая,
прямоугольная, фиолетовая печать с надписью "Кольский мясокомбинат".
Заинтригованный камнем с письменами, я стал оперативно расчищать весь
монолит. Моим глазам предстала свиная туша, точнее не свинья целиком, а
благородно обработанная половина свиного тела. Феерия: ночь, фонарь,
свиная туша со штампом, задумчивый офицер Я присел на тело невинно
убиенной скотины и закурил, собираясь с мыслями.
Все было совершенно ясно. То ли наши бойцы, таскавшие баллоны, то ли свои
матросы с соседнего борта грузившие продовольствие, пользуясь сутолокой и
суматохой невзначай перекинули свинью через забор, в надежде потом ночью
продать или обменять на жизненно необходимые вещи. Водку к примеру. У кого
хорошая память, помнит что в то время каким-то волшебным образом
вдруг выкурились все сигареты в стране, сладкоежки сжевали весь сахар на
просторах Родины, колбаса заколбасилась и вымерла, а ко всему прочему
протухло все мясо и перестали расти макароны. А о том, что поднатужившись
весь русский народ в 1985 году взял и и выпил многовековые запасы
спиртного и говорить не хочется. На фоне всех этих глобальных событий
находка полусвиньи на дороге приобретала двойственный характер, хотя и
казалась безусловной удачей. Бежать обратно на корабль, бить во все
колокола, проявить принципиальность- значило выставить себя посмешищем в
глазах всех. Свиноспасатель нашелся! Плюнуть на все, бросить свинью
лежать, где лежала, и топать домой было бы полным кощунством и идиотизмом.
Особенно вспомнив многометровые и многочасовые очереди за мослами по
талонам, которые выстаивала жена. А мясо…Ноздри защекотал призрачный
аромат жареной свинины, дымящихся шашлыков, сочных эскалопов, бифштексов с
кровью и прочих мясочудес.
Где-то недалеко, поливая дорогу блестками фар, зашумела машина. Сомнения
испарились в никуда. Вскинув руку, я шагнул на середину дороги. Машина
тормознула перед самым носом. Судя по всему этот бортовой "Камаз" был с
ПРЗ, а судя по времени ехал в парк, то есть почти по пути.
-В чем проблемы тащ? Из кабины донельзя грязное лицо матроса-водилы.
-Ты один? На всякий случай я решил перестраховаться.
-Один. А чего?
-Двадцать пять рублей заработать хочешь?
-Однозначно тащ! А чего и куда везти надо? -Меня в парке только к нолям
ждут. Моряк оказался на редкость догадливым и сообразительным, впрочем как
все шоферы.
- Домой. Вылазь, поможешь в кузов закинуть. - Я открыл кабину с другой
стороны и закинул портфель. Обойдя машину, я показал водителю свой груз.
- Красиво жить не запретишь! Хорошо работаете тащ! - Матрос поцокал
языком. Поднатужившись, мы закинули свиное тело в кузов. Я отрухнул
перчатки и побрел через снег к кабине.
- Тащ! А вторую что, брать не будем?
Я остолбенел. Второго свиного торса я не видел, и о его существовании не
подозревал.
- Будем, будем. Я сейчас!- Крикнул я и начал аккуратный обход машины по
нетронутому снегу. Через метр я обвешковал ящик сгущенки ( 40 банок ), и
ящик тушенки ( 20 банок ). Выйдя на шофера, и узрев под его ногами еще
одну свинью, я похлопал его по плечу.
- Закидываем, там еще пару ящиков забросим и газуем. Сгущенку любишь?
Сгущенку молодой растущий организм бойца любил. Кормили бербазу не ахти.
Десять минут спустя машина уже выруливала к моему подъезду. Тогда моя
квартира распологалась на первом этаже, как у настоящего подводника. Пока
ты в море, тебе достается либо первый этаж где парит из подвала, либо
последний где течет крыша. Остальные квартиры благополучно оккупируются
тылом, штабом и береговой базой.
Супруга кутаясь в халат попросту потеряла дар речи, когда на линолеум
прихожей в течении пяти минут свалилось две свиных туши и два достаточно
приличных ящика. Оба ящика я сразу разодрал, и одарил водилу кроме
четвертного, еще по три банки из каждого. Рассыпаясь благодарностями шофер
с машиной испарился в направлении парка отмечать путевой лист.
Скинув шинель, я напряг извилины. Консервы не проблема, а вот мясо… Судя
по количеству и пяти стандартных холодильников не хватит. Можно и за окно
в сетках, зима же, да и первый этаж у нас высокий, не допрыгнешь- проявила
бездны ума жена, совершенно не соображающая если ее разбудишь. Колупаться
с мясом всю ночь не хотелось и засучив рукава я принялся за дело. Топора
дома не оказалось. Его вечером забрал мой товарищ, забежав часов в девять
.Кстати он служил на соседнем корабле, том на который грузили. Тоже что-
ль свинью нашел?. Ножовкой мороженое мясо пилилось, мягко говоря хреново.
Клочья пиленой свинины разлетались по стенам, результат же был минимален.
Промучившись минут десять и изгадив стены прихожей процентов на 50, я
остановился и оглядел содеянное. Пила оставила на мороженом теле
незначительные рубцы, и будь свинья жива, мне пришлось бы туго. Мяса было
много, даже слишком, один я явно не тянул с разделкой. Ноги автоматически
понесли меня к входной двери.
На нашей площадке распологалось три квартиры. Моя, разведенной многодетной
мичманши Любы, и семьи гражданского водителя автошколы Юры, мужчины
веселого и тертого. Люба с детьми была в отпуске, ключи от ее квартиры у
моей жены. Ее холодильник мы уже учли в планах раскладки готовой мясной
продукции. Юра несмотря на поздний час еще не спал. Моему визиту ничуть не
удивился, вышел в майке и трусах и почесывая живот оседомился:
- Какие проблемы сосед?
- Юра, мясо нужно? Я ударил в лоб без подготовки.
- По сколько? Юра подходил к вопросу по деловому, но скучающее выражение
лица сменил на заинтересованное.
- Бесплатно. Килограммов полста дам на котлеты. Понимаешь старик, порубить
надо, а топора нет. - Сказал я как можно более безразлично. Вдруг Юра
исчез. Как ниндзя в китайском боевике, только без дыма. За дверью что-то
загремело, зашуршало, раздался крик:
- Лилька!!! Где мои топоры!?
Через тридцать секунд на пороге возник Юра словно викинг в наряде
воина-берсеркера, с двумя гигантскими топорами, во вздувшихся на коленях
спортивных штанах, в той же майке, но с зимней шапкой на голове. -
- Где? Больше вопросов Юра не задавал.
До половины второго, пользуясь теменью полярной ночи, мы, словно
заправские мясники махали топорами у подъезда. Юре я отдал половину одной
из туш, и он горячо просил не стесняться, и звонить по такому поводу в
любое время суток. Еще минут сорок мы с женой рассовывали по холодильникам
и развешивали за окна порубленное мясо, а потом грохнулись спать. Под утро
снова пошел снежок и завалил следы нашего кровавого побоища у порога
подъезда.
Последние выходные я провел в мясо-алкогольном раю, традиционно "горячо"
прощаясь с берегом. На сердце было спокойно: пропитание семье обеспечено.
Придя в апреле из автономки, я узнал что, моя дражайшая супруга свинину
видеть больше не может, и за время моего отсутствия она с сыном не смогла
даже ополовинить наш запас, и что скоро весна, и надо мясо срочно доедать.
К чему я безотлогательно приступил…
Само-собой я поступил некрасиво . Но к тому времени я прослужил не один
год и видел всякое. И зажравшихся, лоснящихся замполитов, и некоторых
командиров с продовольственными складами в гаражах, и больших звездных
адмиралов совершенно искренне считавших что, за десять дней в море без
продаттестатов они никого не объели, и портфели штабных "лаперузов"
набитые шоколадом, воблой и дефицитными консервами после каждой проверки и
сдачи задач. Много всякого… Конечно, я поступил неправильно, но мне
почему-то сейчас за это не стыдно.
|
|
|