Берзин А.С. "Цена ошибки"

Цена ошибки

Максимову снился сон: ночь, он один на пустынной улице, неожиданно для самого себя замахал руками, оторвался от земли и полетел над городом чуть выше крыш домов. Затем появился какой-то мост, над которым висели спутанные друг с другом провода, пролетая рядом с ними, он боялся их задеть. По мосту шли люди, они не обращали на него внимания. Максимов повернул от моста и полетел над Невой к стоявшей на якоре подводной лодке, на палубе которой он увидел своего бывшего старшего помощника. Максимов опустился на палубу рядом с ним. В этот момент он проснулся от телефонного звонка. Максимов давно уже был на пенсии, сны ему снились почти каждую ночь про прошлую службу на подводных лодках. В этот день он решил достать свои старые дневники, стал их перелистывать, кое-что перечитывать, так он добрался до марта 1971 года. События, которые произошли в том году, стали оживать, Максимов оказался в том времени, в той жизни, в той стране...

Тогда они вышли в море рано утром. Для Максимова это был первый поход в должности командира атомной подводной лодки. Подводная лодка прибыла в точку погружения. Капитан 2 ранга Максимов задраил верхний рубочный люк, спустился по вертикальному трапу в центральный пост. Личный состав последовательно выполнил его команды о погружении на глубину 120 метров, об увеличении скорости до 12 узлов и, наконец, команду держать первый курс похода 180 градусов. С ними в поход пошёл командир соединения контр-адмирал Хитренко, который должен был проверить - сможет ли Максимов в дальнейшем плавать самостоятельно в таких походах. Это не его прихоть, таков порядок, установленный Главнокомандующим Военно-Морским флотом. Максимова сюда прикомандировали, отозвали из учебного центра, где он вместе со своим экипажем проходил межпоходовую подготовку. Командира же этой подводной лодки капитана 2 ранга Собачевского оставили на берегу, его избрали делегатом 24 съезда КПСС, через несколько дней съезд должен начать работу в Москве. Максимов ещё до этого похода привык постоянно находиться в центральном посту, отсюда идёт управление всей подводной лодкой, тут же он и отдыхал. Правда, для этого есть каюта в другом отсеке, но он переставал ей пользоваться после одного случая.

Это произошло год тому назад. Подводная лодка шла на глубине 100 метров со скоростью 20 узлов. Из-за возникшей внезапно неисправности, заклинило горизонтальные рули 15 градусов на погружение, отчего быстро стал нарастать дифферент на нос, который достиг 20 градусов; быстро погрузились на глубину, близкую к предельной, дальнейшее погружение могло привести к разрушению прочного корпуса подводной лодки и её гибели. Всё происходило как в кошмарном сне. Нет, тогда он не растерялся и не испугался. Командир командовал, и как бы его второе я стояло в стороне и смотрело на всё происходящее, холодно фиксируя секунды. Бледное лицо боцмана, сидящего на управлении горизонтальными рулями, не впавшего в панику и делающего всё возможное, чтобы перевести дифферент на корму; командира электромеханической боевой части, давшего воздух высокого давления в носовую группу цистерн главного балласта; себя, отдававшего необходимые команды, тогда в голове была одна мысль - вывернемся, выйдем из этого положения. В тот раз судьба отпустила им на все их действия всего лишь 55 секунд, и они в них уложились, ушли от гибели. Поэтому и сегодня Максимову в центральном посту сооружают временную койку из досок и ящиков, вверху матрас, одеяло и подушка. Так оно надёжнее, командир спит, но одно ухо всё слышит и в нужный момент поднимет его.

Командир стал вспоминать последние дни подготовки к походу. Деловых качеств офицеров и мичманов этой подводной лодки он ещё не знал, поэтому сомневался: всё ли было правильно сделано при подготовке к походу, не было ли чего упущено. По докладам командиров боевых частей получалось, что сделано было всё, но в своей службе он не раз сталкивался, когда слово и дело расходились и за ними обнаруживался: обман, глупость, недомыслие и просто лень. В период подготовки подводной лодки к походу экипаж участвовал в погрузке продовольствия и банок с пластинами регенерации воздуха, если чего-то из этого окажется в недостаточном количестве, то подводную лодку ожидают в походе большие неприятности.

Одну из таких историй Максимову рассказал командир Гукалов, которая произошла на его подводной лодке. Его интендант посчитал, что аппетит у подводников в походе плохой и часть продуктов оставил на складах береговой базы. У Гукалова этот поход был первым и поэтому с ним пошёл, бывший в то время командиром соединения, контр-адмирал Медведев, большой любитель покушать. Жена приготовила ему с собой домашнее сало с чесноком, хранили его в холодильнике кают-компании. До конца похода оставалось 15 суток. В этот день интенданта что-то озарило и он решил сосчитать сколько осталось продовольствия. Через час работа была закончена, а итог был ошеломляющий. Экипажу предстоял строгий пост, продовольствия осталось на три дня. Далее доклад пошёл от интенданта через помощника, замполита и командира к Медведеву, на каждой ступени со своими смягчениями так что получалось почти всё в порядке, но есть кое-какие обстоятельства и недостатки. Медведев был старый служака и знал, как доклады обрастают враньём, сам владел в совершенстве этим искусством, поэтому он вызвал к себе в каюту интенданта. Когда тот прибыл и начал докладывать, всё как есть, и, наконец, дошёл до трёх суток. Медведев впал в неописуемый гнев, напоминающий какую-то комбинацию из цунами и тропического тайфуна "Клотильда". Всё рано или поздно кончается, в том числе и гнев начальников. Он принял решение распределить трёхсуточный запас продуктов на оставшиеся пятнадцать суток, таким образом, каждый член экипажа в последующие дни получал от суточной нормы всего лишь двадцать процентов. Молодые мужчины, многие из которых были заняты физическим трудом, получали в течения дня сухарь размерами не более ладони, суп из рыбных консервов, где основным компонентом была вода, всего остального тоже было немного. Все работы и учёбу отменили, оставили только вахту и в неограниченном количестве сон. Через неделю многие стали слабеть, пришлось изготовить рычаги для облегчения закрытия и открытия клапанов.

Два матроса вестовых слышали из соседнего помещения объяснения интенданта с Медведевым, быстро смекнули, что к чему и в кратчайшее время исхитрились съесть два килограмма адмиральского сала с чесноком. Этот случай насыщения впрок был выявлен в тот же день. Доложили об этом хозяину съеденного сала, тот забегал по отсеку с криками и сложными ругательствами о происхождении членов этого экипажа от неандертальцев и ихтиозавров. Поход закончился, подводная лодка швартовалась к пирсу, тощих матросов в швартовых командах покачивал слабенький ветерок, встречающему на пирсе начальству Медведев скомандовал во весь голос на всю гавань: "Всех интендантов арестовать, склады опечатать». Интенданта отправили на гаубтвахту, продукты же, которые он оставил на складах, привезли и роздали личному составу. Медведев часто советовал командирам учиться на чужих ошибках и далее добавлял - на своих ошибках учатся только дураки. Командир Гукалов не внял ни первой части совета, ни второй.

В следующем походе он опять просчитался, но на этот раз с банками, в которых хранятся пластины регенерации воздуха, служащие для очистки воздуха от углекислого газа и обогащения его кислородом в подводном положении. Банок не хватило на десятъ суток. К счастью для Гукалова, Медведев остался на берегу. Когда нет пластин, то воздух в подводной лодке за определённое время меняется, количество углекислого газа увеличивается, а кислорода уменьшается, что непосредственно влияет на самочувствие экипажа: появляется сонливость, быстрая утомляемость, затруднённое дыхание, головные боли. Раньше, когда таких пластин в нашей стране не было, их ещё не изобрели, тогда подводные лодки всплывали в надводное положение и вентилировали отсеки. Можно было поступить так и в этот раз. Эта проблема была бы решена, но тут же возникла бы вторая - потеря подводной лодкой скрытности действий, т.к. её в надводном положении могут обнаружить иностранные противолодочные силы. Чтобы этого не случилось, поступили следующим образом. С помощью компрессоров в отсеках откачали воздух в стальные баллоны, так чтобы давление в лодке было ниже атмосферного. После чего она всплывала на перископную глубину и через специальную трубу, которая вместе с перископом возвышалась над водой, в отсеки поступал чистый воздух из атмосферы. Итак в течении десяти суток каждый день весь этот цикл повторялся несколько раз. Участники похода рассказывали, что цикл состоял из времени, когда ещё можно было дышать отсечным воздухом: сонливость, быстрая утомляемость, затруднённое дыхание, головные боли. При замене же воздуха, откачке и поступлении его через трубу из атмосферы: закладывало уши, были неприятные ощущения в области лобных пазух, ухудшалось общее самочувствие. Ещё до выхода в море к Максимову в каюту прибыл командир электромеханической боевой части Прошкин. Из его доклада он узнал о неисправности и уже начатых работах по ремонту одного из насосов холодильной машины. Командир спросил его:"Вы помните случай с холодильной машиной у Плетнёва ?" Прошкин ответил:"Конечно, помню. Мы взяли в поход запасные насосы к ней."

Случай у Плетнёва произошёл три года тому назад. Подводная лодка плавала в южных широтах, командиру доложили о точно такой же неисправности холодильной машины. Были организованы ремонтные работы, но они не дали никаких результатов. В лодке стала быстро расти температура. В турбинном отсеке она достигла семидесяти градусов, личный состав нёс вахту в одних трусах, менялись каждые 15 - 20 минут, некоторые теряли сознание. Когда стало ясно, что своими силами холодильную машину не отремонтировать, командир всплыл в надводное положение, по его приказанию вывели из работы реактор и перешли на резервные средства движения, сообщили о сложившейся обстановке по радио в штаб флота. Через несколько дней к ним прибыл океанский буксир, который привёл их на стальном тросе во Владивосток. Максимов вспоминал все эти истории без особого труда, т.к. они служили для него и других командиров подводных лодок фундаментом их служебной деятельности.

Опыт подводного плавания давался подводникам путём многих проб и ошибок; можно сказать, что он оплачен большой кровью и гибелью многих людей. Чем выше должность занимает на лодке человек, тем больше от него требуется знаний, опыта, предусмотрительности и предосторожности.

Прежде чем далее излагать события, должен обратить внимание уважаемого читателя, что все случаи взяты из флотской жизни, изменены фамилии. Командир атомной подводной лодки Максимов - лицо вымышленное. Подводникам приношу извинения за некоторые упрощения в описании подводной лодки, тактики и оружия, это сделано преднамеренно, чтобы остальные читатели смогли понять службу и жизнь подводников.

Вспоминая, командир незаметно перешёл к текущим делам и заботам, через несколько часов, предстояло всплытие на перископную глубину для приема радиоинформации с берега. Он вызвал к себе старшего помощника и они вместе стали обсуждать, как лучше этот манёвр выполнить. Закончив разговор, командир посмотрел на часы - до начала всплытия оставалось десять минут. Максимов объявил боевую тревогу, резкий длительный звук ревуна заполнил отсеки, личный состав разбежался по своим боевым постам и доложил о готовности. Гидроакустики прослушали на своих станциях водную среду, обычно говорят -горизонт,чтобы при всплытии не столкнуться с надводными кораблями и судами, и, наконец, доложили:"Горизонт чист." Это значит - на верху никого нет. Только после этого подводная лодка всплыла на перископную глубину восемь метров и подняла перископ. Командир осмотрел горизонт, воздух и никого не обнаружил, после чего приказал записать в вахтенный журнал:"Горизонт чист." Подняли антенны для приема радиоинформации и обнаружения радиолокационных сигналов, начался, как говорят подводники, сеанс связи. Через несколько минут радисты доложили командиру:"В наш адрес информация не поступала, сеанс связи закончен." Командир дал команду опустить все антенны , перископ и погружаться на глубину 80 метров. После сеанса связи контр - адмирал Хитренко пригласил командира зайти в штурманскую рубку, где он достал свою записную книжку и, заглядывая в неё, начал перечислять замечания: "Всплытие было организовано плохо: ваши подчинённые страдают словесным поносом, много и обильно болтают, хотя должны чётко командовать и докладывать; лодка перед всплытием была недостаточно обесшумлена; часть личного состава продолжала дремать на боевых постах. Я требую от вас ожесточить требовательность к людям, так плавать нельзя". По существу, конечно, замечания Хитренко были справедливы. Максимов это понимал, но, будучи человеком самолюбивым, тяготился постоянным наблюдением за своими действиями. Все промахи командира Хитренко записывал в маленький блокнот и каждый вечер доводил их до него в очень нудной форме.

Через двое суток подводная лодка должна пройти пролив между двумя островами, далее её путь лежит в открытый океан. Находясь в автономном плавании, командир постоянно должен помнить о навигационной безопасности, знать с большой точностью координаты подводной лодки. Это позволит избежать посадки на мель, столкновения с рифами, островами, береговой чертой, с другими кораблями. Поэтому штурман, при любой возможности уточняет место, использует все технические средства, в том числе эхолот, гидролокатор и радиолокационную станцию, использование которых, сопряжено с излучением во внешнюю среду; что, возможно, позволит иностранным противолодочным силам обнаружить подводную лодку. Эти силы, как правило, состоят из надводных кораблей, подводных лодок, авиации, стационарных и космических средств. В мирное время они с большим мастерством следят за нашими подводными лодками, делают это скрытно, чтобы мы их не заметили. Невольно этим силам оказывает большую помощь наш штаб флота, который из года в год устанавливает по шаблону одни и те же маршруты. Военной хитростью офицеры штаба явно не блещут. Находясь под водой, подводная лодка становится как бы невидимой, подводники называют это свойство скрытностью действий, что позволяет подводной лодке нанести внезапный торпедный или ракетный удар, в конечном, итоге одержать победу над более сильным противником. Выбирая между навигационной безопасностью и скрытностью действий, командир должен проявить определённое искусство и найти грамотное решение. Два года назад по этому же маршруту ходил в свой первый поход капитан 2 ранга Собачевский, старшим - заместитель командира соединения Воробьёв, человек с большим самомнением. Он с первых дней похода запретил командиру использовать эхолот, гидролокатор и радиолокационную станцию.

Собачевский не стал ему возражать и усложнять взаимоотношения, он принял решение идти на подходах к проливу малошумной скоростью, чтобы иностранные противолодочные силы не смогли их обнаружить, место же уточнять по небесным светилам и иностранным радионавигационным системам. Как потом выяснилось, у штурмана были довольно посредственные теоретические знания по радионавигационным системам и мало практического опыта по их использованию. Небо затянула сплошная облачность, исключив возможность использовать светила для уточнения места. Кроме, того, штурман, из-за своей невнимательности стал неправильно учитывать течение Куро-Сиво, достигающее в этих местах скорости двух, и более узлов. Всё это привело к значительной ошибке в определении места. Воробьёв и Собачевский должны были контролировать работу штурмана, но этого не сделали, полностью положившись на него. В итоге атомная подводная, лодка, имея на борту ядерное и обычное оружие, вместо пролива шла в подводном положении на остров Окинава, никто из экипажа не подозревал и не чувствовал приближающейся смертельной опасности. Подводную лодку спасла малая скорость. В отсеках услышали скрежет корпуса о грунт. По команде Собачевского подводная лодка подвсплыла на глубину 40 метров, через десять минут скрежет повторился. После этого подводная лодка всплыла на перископную глубину. Собачевский в перископ прямо по курсу увидел пляж, на котором загорали люди, слева и справа были видны камни и скалы. Командир дал задний ход, вывел подводную лодку на чистую воду, определил место, ошибка составила сорок миль (74 километра), комментарии, как говорится, излишни. Этот случай вошёл в историю подводного плавания, долгие годы его будут использовать в качестве примера в училищах, академии и на флотах, как яркое выражение человеческой халатности, тупости и безответственности.

После сеанса связи к Максимову прибыл командир группы разведки Силанов. Он доложил о перехвате радиограммы с противолодочного самолёта "Орион" США. Командира этот доклад насторожил, первой его мыслью было:"Не обнаружил ли он нас ?" Ему хорошо был знаком этот потенциальный противник. "Орион" успешно обнаруживал и следил за нашими подводными лодками, для этого у него имеется радиолокационная станция, магнитный обнаружитель, станция радиотехнической разведки и радиогидроакустические буи, которые, упав на водную поверхность, начинают слушать нашу подводную лодку и передавать сигнал обнаружения на самолёт. В военное время"0рион" может использовать против нас торпеды и бомбы, в том числе и с ядерными зарядами. Максимов совместно с Силановым проанализировали обстановку и пришли к выводу, что самолёт проводит поиск по маршруту в расстоянии 150 миль от подводной лодки.

В центральном посту появился помощник командира Веселовский, он пригласил Максимова и Хитренко в кают-компанию на обед. На подводных лодках помощники, кроме других обязанностей, отвечают за питание личного состава. К концу обеда Веселовский спросил Хитренко: "Товарищ адмирал, Вам обед понравился ?" Как заметил про себя Максимов, этот вопрос явно с подхалимской интонацией, задавался с начала похода почти каждый день. И как это было в предыдущие дни, так и сегодня Хитренко отругал его за какие-то упущения в гастрономической сфере. Сегодня за обедом офицеры обсуждали событие, которое они узнали из информации с берега. В космос были запущены Елисеев и Рукавишников. Веселовский, уже будучи отруганным, снова обратился к Хитренко: "А когда, товарищ адмирал, в космосе будет Файнштейн ?" Хитренко сразу же на вопрос ответил вопросом:"А когда в космосе будет Веселовский ?" Васеловский на мгновение опешил, но снова спросил:"А причём здесь Веселовский ?" Хитренко быстро отпарировал: "А причём здесь Файнштейн ?" На этом много содержателъный разговор и заглох. Максимов понимал, что Веселовский задавал вопрос о Файштейне в надежде завязать разговор, где он мог бы блеснуть антисемитскими анекдотами, которые он знал в большом количестве и хотя бы этим расположить к себе Хитренко. После обеда командир беседовал с Хитренко о текущих делах и, выбрав нужный момент, сказал: "А ведь евреи добились значительных успехов в войнах с арабами, где показали высокое военное мастерство, смелость и горячую любовь к своей Родине. Я уж не говорю о наших командирах подводных лодок, которые храбро воевали и за свои подвиги в Великую Отечественную войну получили звания Героев Советского Союза. Это Фисанович , Коновалов, Богорад и ряд других, они были евреи." Хитренко внимательно выслушал, после чего ответил:"Я с вами согласен , всё это так. Но лучше бы их Гитлер всех уничтожил в прошедшую войну, сейчас бы у нас не было никаких проблем." Максимов понял, что ещё раз такое он от Хитренко не услышит, что это часть его убеждений. Оба замолчали. Максимова поразил смрад этого высказывания, а Хитренко понял, что сказал своему подчинённому лишнее и, не закончив разговора, ушёл к себе в каюту. Веселовский же так до конца похода и спрашивал: "Товарищ адмирал, Вам обед понравился ?" И получал очередную взбучку.

В 20.ОО подводная лодка всплыла на перископную глубину для приема информации с берега. Максимову принесли радио, в котором сообщалось о проходящем учении кораблей военно-морских сил США в непосредственной близости от маршрута подводной лодки, далее шли координаты, курс и скорость авианосца "Тикондерога" и четырёх кораблей охранения. Штаб флота также сообщал, что начинает наводить подводную лодку на авианосец, для чего далее приказал всплывать на сеансы связи каждые четыре часа. Целью наведения являются действия, в результате которых подводная лодка должна выйти на гидроакустический контакт с авианосцем (услышать его), после чего в мирное время она устанавливает за ним слежение, а в военное - наносит ракетно-торпедный удар. Максимов стал делать расчёты для выхода на гидроакустический контакт с авианосцем, ему помогали штурман и начальник радиотехнической службы. По результатам расчётов нужно было погружаться на глубину 160 метров, увеличивать скорость до 19 узлов и ложиться на курс 120 градусов.

Командир отдал необходимые команды для исполнения своего решения. На этой скорости подводная лодка очень сильно шумит и теряет своё главное тактическое свойство - скрытность, за что американские подводники этот проект прозвали "ревущими коровами". Максимов это всё прекрасно понимал и знал, но делать было нечего, пришлось выполнять приказание штаба флота. К этому времени закончил расчёты и Хитренко, он стал сравнивать свои результаты с результатами командира, они отличались. Не разобравшись и не проверив, он сразу стал обвинять Максимова в безграмотности. Через пять минут штурман закончил проверку расчетов Хитренко и обнаружил у него ошибку; извиняться, конечно, перед Максимовым старший на походе не стал, не так был воспитан. Командир посмотрел на часы, они показывали 21.00, до очередного всплытия оставалось три часа и он решил отдохнуть, несколько суток ему это делать придётся только урывками, но сон не шёл, беспокоила головная боль. Он понимал, что отчасти дело в воздухе, который, конечно, уже отличался от атмосферного, хотя система регенерации воздуха и работает нормально. Видно было по личному составу, люди стали быстрее уставать. Обида на Хитренко медленно угасала и незаметно он уснул, в 23.40 его разбудил старший помощник, который тихо ему доложил:"Товарищ командир, через десять минут всплытие на перископную глубину."

В 00.00 подводная лодка вновь всплыла на сеанс связи, в очередном радио сообщалось место авианосца "Тикондерога". Из рубки радиометристов поступил доклад : "Слева 90 градусов слабый сигнал радиолокационной станции самолёта "Орион"." Возможно самолёт их не обнаружил, занимается поиском в данном районе. Гадать командиру в этой ситуации нельзя: обнаружен, не обнаружен ? В такой ситуации у подводников одно решение - немедленно уклоняться. Поэтому Максимов сразу же дал команды на погружение и уклонение: "Курс 135 градусов, глубина погружения 220 метров " С небольшим опозданием Хитренко приказал командиру: "Курс 20 градусов, глубина погружения 120 метров!" В центральном посту наступило легкое замешательство, как если бы человеку на берегу приказали одновременно повернуться налево и направо. Положение спас Максимов: "Записать в вахтенный журнал. Контр-адмирал Хитренко вступил в командование подводной лодкой." Тот с удивлением посмотрел на командира и приказал ему зайти в штурманскую рубку, где с раздражением задал вопрос: "Вы что дурака из меня решили сделать ?" Максимов спокойно ему ответил: "Ни в коем случае. В соответствии с корабельным уставом Вы не должны вмешиваться в управление подводной лодкой." Хитренко побледнел и со злостью вонзил циркуль в карту, после чего стал обвинять Максимова в создании аварийной ситуации год тому назад .

Тогда Максимов на своей подводной лодке возвращался ночью из района боевой подготовки. До входа в гавань оставалось две мили, когда оттуда неожиданно для командира стала выходить другая подводная лодка. Максимов не верил своим глазам. Он только что получил от оперативного дежурного разрешение на вход в гавань, и тот его об этом не предупредил. Выходящая подводная лодка шла прямо на них, вместо того, чтобы идти по своей кромке фарватера. Максимов приказал передать прожектором ряд проблесков и выпустить насколько сигнальных ракет, -это означало: "Ваши действия опасны!" Выходящая подводная лодка на эти сигналы не реагировала. Максимов скомандовал: "Право на борт". Подводная лодка отвернула от курса на пятьдесят градусов, что позволило им разойтись в расстоянии около ста метров. Командир закончил швартовку и зашёл к оперативному дежурному. В эти сутки дежурил его товарищ. "Здравствуй, Борис,- сказал Максимов, -хорошенькую ты устроил нам свистопляску !" Борис мрачно ответил на приветствие и далее продолжил: "Ты что думаешь я это сам устроил ? Ошибаешься. Всю эту вакханалию организовал наш Хитренко, он же старшим пошёл на этой лодке." Впоследствии Хитренко никогда об этом событии не упоминал, делал вид, что ничего не было.

И вот тут в походе он впервые упрекнул Максимова в создании той ситуации. Командир ответил довольно резко: "Это бабушкины разговоры, нужно было делать разбор тогда, а сейчас в этом можно упрекнуть и Вас." Хитренко снова переключился на только что произошедшую стычку: "У Вас болезненное самолюбие, Вы неправильно относитесь к этим вопросам." Максимов не выдержал и ответил: "Я действую по корабельному уставу. Раз Вы решили командовать – командуйте! Но только не через меня. Ответственность за последствия должен нести тот, кто командует." Хитренко приказал принести ему корабельный устав. Максимов достал с полки устав и молча протянул ему. Хитренко полистал устав и небрежно вернул командиру со словами: "Ну и где же тут ваша правота ?" Командир открыл устав на статье 102 и отдал Хитренко, там было написано:"Командир соединения не вмешивается в управление маневрами корабля, если командир корабля действует правильно или допускает ошибки, не влияющие на безопасность корабля." Далее было написано, что если командир соединения вступает в командование кораблём, то он должен сделать об этом запись в вахтенном журнале. Хитренко прочитал и сказал командиру, что в жизни делается всё не так; сразу же, как будто не было никакого инцидента, стал давать Максимову очередные указания по дальнейшим действиям. Когда он кончил говорить, командир посмотрел на часы -было два часа ночи. Максимов после разговора с Хитренко никак не мог заснуть.

Он стал почему-то вспоминать о первых своих шагах, когда его только назначили командиром. Подводная лодка, на которой он служил старшим помощником, стояла в бухте Витязь на якоре. II февраля 1969 года Максимов проснулся рано и стал вспоминать, что нужно было сделать: осталось кое-что покрасить, привести в порядок форму одежды у личного состава, посмотреть документацию, ждали приезда Главнокомандующего военно-морским флотом. Знали, что он пребывает на флот, а куда конкретно - никто не знал, поэтому Командующий флотом приказал всем готовиться к его встрече. Подводные лодки и казармы покрасить, на территориях навести идеальный порядок, подготовить форму одежды, быть готовыми ответить на любые его вопросы. По трансляции вахтенный офицер передал Максимову приказание командира подводной лодки прибыть к нему в 07.30. В назначенное время старпом был у командира, тот поздоровался с ним и дал прочитать радиограмму: «Командиру. Срочно отправьте старшего помощника командира Максимова к новому месту службы в посёлок Большой Камень на должность командира подводной лодки К-184. Катер РК-122 прибудет к вам в 10.00. Командир соединения контр-адмирал Медведев.» Катер прибыл в указанное время, на передачу дел новому старшему помощнику ушло около шести часов, где-то в шестнадцать часов Максимов и его сменщик прибыли с рапортами к командиру. Максимов попращался с экипажем и убыл на катере в посёлок. Подводная лодка К-184, на которую он был назначен командиром, должна была к концу года закончить на заводе средний ремонт. По прибытии в Большой Камень Максимов переночевал у знакомых, а на следующий день первым делом отправился в штаб соединения, который расположен от завода в трёх километрах на возвышенности. Сам штаб находился в двухэтажном небольшом здании, метрах в ста от него, ещё более возвышаясь и нависая над ним стояла пятиэтажная серая казарма, она хорошо видна из поселка и завода. Местное население и экипажи подводных лодок называют её «Пентагоном». Командира же соединения прозвали Линдоном Джонсоном, старшего помощника начальника штаба Джеком Руби, а его подчинённого матроса-писаря прозвали Ли Освальдом, и только начальник штаба вышел из «дела Кеннеди» и попал в персонажи сказок, его прозвали сеньором Помидором за багровые щёки и вздорный характер. Командир соединения капитан 1 ранга Сидоров очень не любил, когда так называли его владения Пентагоном, т.к. он знал и все остальные прозвища, в том числе и своё. Максимов зашёл к нему и представился по случаю назначения на должность командира К-184. Сидоров предложил присесть, поздравил с назначением, поставил перед командиром задачи, ввёл в курс событий, пожелал успехов, обещал отвезти на завод и представить экипажу. От командира соединения Максимов пошёл к начальнику политотдела капитану 1 ранга Кадушкину. Максимов постучался, вошёл в кабинет, поздоровался и доложил. Кадушкин ничего не ответил, присесть не предложил, с назначением не поздравил. Он долго и молча рылся в ящиках стола и доставал оттуда блокноты, на столе из них образовалась большая куча, также молча стал их перелистовать, прошло минут двадцать, после чего изрёк: «Вы у меня нигде в блокнотах не проходите: ни с пьянками, ни с бабами, это очень подозрительно. Нужно с вами разобраться!» После такого напутствия Максимов снова зашёл к Сидорову и они вместе поехали на завод. По дороге на завод командир вспомнил случай, который произошёл год тому назад, в этом же соединении и с тем же Кадушкиным. Максимов тогда был старпомом и из командования остался один, замполит болел, а командир ушёл на повышение. Однажды, когда он дежурил по соединению, вечером приехал в часть начальник политотдела Кадушкин и вызвал его к себе. Кадушкин был суров и категоричен, а начал с вопроса: «Бойцов ваш офицер?» Максимов ответил: «Да. Это наш командир электромеханической боевой части.» Кадушкин продолжил: «Он у вас развратничает. Только что я его засёк с бабой, тащил её к себе на квартиру. Объявите ему неполное служебное соответствие. Квартиру тобрать! Вы на партийном бюро должны ему объявить строгий выговор. Всё выявить: когда, где, сколько раз и какая была при этом обстановка? Я не лицемер. Ну пусть бы где-нибудь трахнул её в кустах, я бы слова не сказал, мы люди, мы понимаем. Но зачем вести домой? Это разврат! На повышение не посылать!» Максимов ушёл от него в полной растерянности. Утром к нему прибыл Бойцов и рассказал о случившемся. Его пригласил к себе на день рождения начальник конструкторского бюро завода Гилёв, где были его друзья, товарищи и любимая женщина, которую звали Тамарой. Вечером все они пошли погулять и встретили Кадушкина. Бойцов поздоровался с ним, Кадушкин же в ответ сказал: «Не тем занимаетесь товарищ Бойцов!» Максимов позвонил Гилёву и попросил зайти к Кадушкину и объяснить, что Бойцов к этой женщине не имеет никакого отношения. Так всё и было сделано, но Кадушкина это не убедило и он продолжал стоять на своей версии, всё дело было в ревности. Он был всегда беспощаден к своим подчинённым, когда они попадали в те или иные истории связанные с женщинами, сам же не пропускал ни одной. Тамара тоже работала на заводе. Кадушкин давно хотел её покорить, но все его усилия были безрезультатны, от неё исходила холодная вежливость и плохо скрываемая насмешка. Когда Кадушкин увидел её в обществе Бойцова, то по своей извращенности решил, что она его любовница. Тёмные потоки ревности залили мозги женатого капитана 1 ранга, голову сверлила лишь однамысль: «Меня ! Меня – начальника политотдела отвергла ради какого-то механика!» Вся ненависть и злоба обрушились на Бойцова, т.к. Тамаре что-либо сделать он не мог. Максимов обратился к начальнику управления кадров флота, которого хорошо знал, рассказал ему эту историю как она на самом деле протекала, тот же не позволил затоптать Бойцова в грязь. Пока Максимов вспоминал эту историю, машина подъехала к плавбазе. Сидоров выслушал доклад дежурного офицера и приказал построить экипаж подводной лодки, на которую был назначен командиром Максимов. После чего Сидоров представил командира и уехал по своим делам. Так, вспоминая прошедшие события, Максимов незаметно заснул. Где-то через час вахтенный офицер напомнил ему о предстоящем очередном всплытии на сеанс связи.

04.00, сеанс связи, получили радио с очередным местом авианосца «Тикондерога», который с четырьмя эсминцами и одним сторожевым кораблём медленно и верно приближался к подводной лодке. Вчера американцы выключили свои радионавигационные системы «Лоран А и С», которые подводная лодка с успехом использовала для определения своего места, теперь для этого у штурмана остались лишь небесные светила, да и те очень часто затягивают облака.

Наши же радиолокационные системы до этих районов не дотягивали. Сеанс закончился, подводная лодка погрузилась и продолжила свой бег. Скорость 19 узлов. Максимов задремал где-то в 06.00. Командиру в такой ситуации удаётся отдохнуть только урывками. 08.00, сеанс связи, получено радио с очередным местом авианосца "Тикондерога". С помощью радиопеленгатора обнаружили средневолновый радиомаяк авианосца: пеленг 70 градусов, частота 520 килогерц, позывной "ПО". Сразу же передали радио на берег об обнаружении авианосца. Подводная лодка погрузилась, скорость 19 узлов. Максимову за ночь удалось поспать всего лишь два часа. В центральный пост зашёл заместитель по политической части и рассказал командиру о корабельных событиях. Матрос. Рахматулин нагрубил мичману Золоткову, а тот в запальчивости заехал ему кулаком в физиономию. Через два часа оба пришли к Максимову и слёзно просили замять этот инцидент, попросили друг у друга прощение, командир же согласился с таким решением, на этом дело и закончили.

12.00, сеанс связи, подводная лодка получила от штаба флота радио: "Учебно. Нанести ракетный удар по авианосцу "Тикондерога", курс авианосца 300 градусов, скорость 20 узлов, широта, долгота, подписное время 11.00. Командующий флотом." Полученное радио было боевым распоряжением, которое командир должен выполнить в кратчайший срок. Слово "учебно" означает,что боевые ракеты фактически пускать не нужно, но все остальные действия должны быть как на войне. Находясь в море, командир самостоятельно принимает решение по каждому боевому распоряжению: оценивает обстановку, производит необходимые расчёты, продумывает варианты своих действий, выбирает из них наиболее выгодный, ставит своим подчинённым задачи, а далее упорно и настойчиво реализует своё решение, добиваясь успеха и победы над противником. Максимов приказал объявить по корабельной трансляции команду:"Корабельному боевому расчёту готовность номер один." По этой команде в центральном посту быстро собрались люди, которых эта команда касалась. Командир зачитал боевое распоряжение и назначил время пуска ракет. Больше этим людям ничего и не требовалось, т. к. каждый знал, что ему делать и как делать, долгие годы службы и повседневные тренировки сделали их профессионалами, через несколько минут расчёты были закончены и необходимая информация нанесена на карту. Командир ракетной боевой части доложил о готовности к предстартовой подготовке. Максимов проверил расчёты на карте и дал команду:"Учебно-боевая тревога." В отсеках раздалось пронзительное гудение ревуна. Личный состав начал занимать свои боевые посты. Через минуту старший помощник доложил о готовности подводной лодки к бою. После этого командир дал команду:"Ракетная атака, начать предстартовую подготовку." Командир ракетной боевой части приказал ввести в приборы ракетной стрельбы координаты авианосца "Тикондерога", его курс и скорость. Ракеты в стальных контейнерах ожили, их сердца забились, по проводам в их мозг побежала информация о противнике, которого они через несколько минут должны будут найти в океане и уничтожить. Закончена предстартовая подготовка, командир ракетной боевой части доложил Максимову:"Ракеты к пуску приготовлены, к всплытию готов." Подводная лодка начала всплытие на перископную глубину, горизонт чист, командир скомандовал: "Всплывать. Продуть главный балласт. Контейнеры поднять!" Подводная лодка в надводном положении, контейнеры медленно поднимаются, огромное голубое небо, ни одного облачка, вокруг тёмно-синий океан, штиль. Условно пущены ракеты. Сразу же передали радио на берег о нанесении удара по авианосцу. Доклад радиометриста: "Слева десять градусов обнаружена работа радиолокационной станции самолёта "Орион". Этот самолёт легко может обнаружить подводную лодку в надводном положении; если это произошло, то он подлетит к объекту обнаружения через восемь-десять минут. Максимов дал команду:"Срочное погружение!" Лодка погрузилась на безопасную глубину и начала маневр уклонения от самолёта. Сейчас подводные лодки атакуют ракетами из под воды, но в те годы они это делать не могли по конструктивным данным. Приходилось всплывать для этого в надводное положение, подводная лодка теряла свою скрытность и сама становилась хорошей мишенью. Надо сказать, что американцы никогда не строили подводные лодки с надводным стартом, только с подводным, все их противокорабельные ракеты выстреливаются из обычных торпедных аппаратов, у нас же это делали из специальных контейнеров, что гораздо сложнее, дороже, и менее надёжно.

Подводная лодка продолжала сближение с авианосцем, всплывала каждые четыре часа на сеансы связи для приема целеуказания с берега. Максимов анализировал маршрут движения авианосца, по всей видимости он должен был пройти над отличительной глубиной, где расположена антенна системы дальнего гидроакустического наблюдения США за нашими подводными лодками. Возможно, что эта система уже обнаружила подводную лодку Максимова, т.к. она идёт уже сутки на скорости 19 узлов и гремит на весь океан. Командир обсудил со старшим помощником результаты проведённой ракетной атаки: дошли ли ракеты до авианосца и насколько точно штаб флота дал его координаты ? В наведении подводной лодки на авианосец могли участвовать: разведывательный надводный корабль, другая подводная лодка, авиация, искусственный спутник земли, береговые средства разведки флота, которые непосредственно следили за авианосцем, сообщали его координаты в штаб флота, где на специальном штабном посту наносили эту информацию, осредняли, анализировали и только после этого передавали на подводную лодку Максимова, получив которую она стала способной нанести ракетный удар по авианосцу, находясь от него на большом расстоянии. На всех этапах данного процесса участвовали люди, они могли допустить определённые ошибки, используемая техника также не идеальна, передаваемая информация быстро устаревает, в итоге ракеты могут не попасть в противника, но за это отвечает командир подводной лодки, в мирное время его могут снять с должности, а в военное - отдать под трибунал.

После старпома к командиру зашёл уполномоченный особого отдела Губин, в быту их зовут особистами, фактически же - это офицеры КГБ. Их всегда прикомандировывают на поход, они должны следить за действиями всего экипажа, в том числе за командиром подводной лодки и за старшим на походе. На подводной лодке у него имеются осведомители среди матросов, мичманов и офицеров, доклады которых принимаются как истина в последней инстанции. Губин стал рассказывать, что на пульте главной энергетической установки офицеры-операторы тайно ведут на карте маршрут подводной лодки. Кроме того, старшина команды рефрижераторщиков сэкономил бутылку вина и за один раз её выпил, стоял на вахте пьяный. В походе подводникам положено каждый день пятьдесят граммов сухого вина. Командир выслушал Губина и пообещал принять необходимые меры. Максимов впервые столкнулся с особистами в училище. Один из них ранее служил в СМЕРШЕ/смерть шпионам/. Так вот этот особист увидел в руках курсанта Максимова довоенную пластинку с фокстротом "Под маской леди торчали рыжие усы" и стал с пристрастием его допрашивать: "Чья вражеская рука дала тебе эту заразу ?" Максимов стал объяснять ему, что пластинка была выпущена до войны, купили её на базаре. Это были годы борьбы с космополитизмом и буржуазной культурой. С большим трудом ему удалось отвязаться от этого фанатика. Как правило, особисты свои кадры комплектовали из молодых офицеров, служивших на подводных лодках: штурманов, минёров, ракетчиков, механиков, которые ничем себя не проявили по специальности, не стремились идти по командной линии, а многие и тяготились службой на подводных лодках. Особисты на лодках считали, что они по должности равны заместителю командира по политической части, кстати, с которыми они поддерживали самую тесную связь. Накануне выхода Губин почему-то разоткровенничался и рассказал, как они выследили жену Хитренко с любовником в лесу и сфотографировали в самый интересный момент, после чего стали её шантажировать, она испугалась огласки и стала осведомительницей. Максимов никогда не слышал, чтобы они разоблачили хоть одного шпиона.: на подводной лодке или в штабе. В основном он узнавал от них: кто с кем спит, пьёт, рассказывает анекдоты про Брежнева . Максимов помнил случай, который произошёл с заместителем командира соединения Стрельниковым. Тот в походе в кают-компании обронил фразу о том, что в политбюро много людей пожилого возраста. С приходом в базу его быстро сняли с должности и назначили с понижением, дальнейшая служба у него была загублена. Это один из примеров их деятельности.

На очередном сеансе связи Максимов осмотрел горизонт с помощью радиолокационной станции и сразу увидел на экране большую цель, как потом оказалось, это был авианосец, до него было расстояние тридцать миль. Командир решил выйти на гидроакустический контакт с ним и выполнить учебную торпедную атаку. Подводная лодка погрузилась и начала сближение с авианосцем, по расчётам, гидроакустики должны были услышать его где-то, через два часа. В 12.10 командир снизил скорость до шести узлов, через несколько минут гидроакустики услышали шум винтов авианосца и доложили Максимову. Командир объявил по трансляции "Учебно-боевая тревога. Учебная торпедная атака авианосца." Личный состав занял места по торпедной атаке. Корабельный боевой расчёт начал определять курс и скорость авианосца и дистанцию до него. Через несколько минут были выработаны необходимые параметры, которые автоматически были введены в торпеды. Наконец, Максимов скомандовал: "Торпедные аппараты товсь !" Из торпедного отсека поступил доклад :"Торпедные аппараты товсь выполнено!" Максимов дал последнюю команду: "Торпедные аппараты пли! 'Если бы это было военное время, то торпеды действительно вышли бы из аппаратов и стремительно начали бы движение к авианосцу. Атака закончена, подводная лодка начала отходить от авианосца на безопасное расстояние, чтобы донести на берег.

Фактически Максимов не спит уже вторые сутки, смыкает глаза в центральном посту на двадцать-тридцать минут. Пришло радио от начальника штаба флота: "Косвенно предполагаем, что за вами следит авианосная поисково-ударная группа, донесите сколько следят за вами надводных кораблей, самолётов, работают ли гидролокаторы в секторе." Максимов прочитал радио и рассмеялся, т.к. текст совпал с его мыслями, которые его преследовали вторые сутки. С обнаружением авианосца были выявлены и надводные корабли охранения, которые практически непрерывно использовали свои гидроакустические станции /гидролокаторы/ в активном режиме, эту работу гидроакустики подводной лодки наблюдали практически непрерывно последние двенадцать часов. Создавалось впечатление, что подводную лодку обнаружили или вот-вот обнаружат. Лодка всплывала на сеанс связи в дневное время, командир наблюдал в перископ: море-штиль, небо безоблачное и там никого нет, видимость полная, на горизонте ни одного корабля, но одновременно слышал в динамике, который гидроакустики подключили к своей станции, звонкие посылки гидролокаторов кораблей охранения авианосца. От этого ему становилось не по себе. Слух ему говорил: "Корабли рядом ! Но глаза видели абсолютно чистый океан и небо. По ряду признаков Максимов понял, что подводная лодка не обнаружена. Теперь нужно было составить ответ для начальника штаба Флота и передать радио. Любая передача радио с подводной лодки является нарушением скрытности, так как её могут запеленговать и определить место. В штабе флота никто не подумал об этом, им нужно было немедленно утолить своё любопытство; помочь хоть чем-то подводной лодке они не могли, но зато безусловно, навредили.

Поход длится, как правило пятьдесят суток, может быть и дольше .Если нет встреч с иностранными кораблями, подводными лодками, противолодочными самолётами, нет аварийных ситуаций, то дни становятся похожими один на другой. По статистике за поход происходит две - три аварийные ситуации: возгорание электрооборудования, поступление забортной воды, что-либо связанное с радиационной безопасностью, поломки техники и оружия, вопросы, связанные с управлением подводной лодки. Аварийная ситуация-это когда все последствия быстро устраняются, а личный состав не выводится из строя. В сутки каждый член экипажа восемь часов стоит на вахте, восемь часов спит, остальные восемь часов у него заняты завтраком, обедом, ужином, вечерним чаем, участием в общекорабельных мероприятиях и, наконец, своими личными делами. Раньше один раз в неделю проводились политические занятия для матросов и мичманов, а для офицеров - марксистско-ленинская учёба. Офицеры живут в двух и четырёхместных каютах, а матросы и мичманы в десяти и двадцатиместных. Человеку негде уединиться. Часто получается так, что на соседних койках живут люди с совершенно несовместимыми характерами. Люди оторваны от своих семей. В походе подводники вынужденно ведут малоподвижный образ жизни. Спит в каюте, проходит двадцать - тридцать метров и он уже на своём боевом посту, где несёт вахту. Нет солнца, нет чистого воздуха, нет женщин, нельзя курить. Если надводный корабль идёт в дальний поход, то его экипаж видит окружающую обстановку. На подводной лодке этого никто не видит, даже маршрут на карте ежедневно наблюдают лишь несколько человек, для остальных это тоже является запретом. Маршрут и районы плавания подводной лодки являются секретными сведениями. Отплавав пятьдесят суток, человек не имеет представления, где он был. К Максимову зашёл его заместитель по политической части и рассказал, что он уговорил Хитренко сделать нештатное помещение для курения /курилку/ в душевой отсека вспомогательных механизмов. На этой подводной лодке курилка проектом не была предусмотрена. В душевую могут одновременно зайти не более одного - двух человек. Вентилятор вытягивает воздух из душевой, прогоняет его через фильтр и гонит обратно, так называемый замкнутый цикл. Температура в курилке, где-то около сорока градусов. Повесили мокрую простыню, которая быстро пропиталась никотином. Удовольствие от курения в таких условиях сомнительное.

Замполит сказал коротко: "Вонь страшная !" Когда два человека начинают курить, то через минуту они погружается в сизый туман, но не смотря на это, в курилку почти всегда очередь.

Пришло радио: "Закончить слежение за авианосцем, занять рай он №2, задача - поиск надводных кораблей США Командующий флотом."

Почти каждый вечер после чая Хитренко беседует с Максимовым. Сегодня зашла речь о событии, которое произошло на Балтийском флоте в Риге на одном из надводных кораблей, где под руководством заместителя по политической части капитана 3 ранга Саблина восстал экипаж, был арестован командир корабля. Корабль прошёл Рижский залив, на выходе из Ирбенекого пролива был остановлен авиацией флота, которая начала предупредительное бомбометание. Это повлияло на некоторых участников восстания, один из которых и освободил командира, тот быстро поднялся на ходовой мостик, выстрелом из пистолета ранил Саблина, восстановил порядок. Корабль вернулся в базу. Экипаж был расформирован, одна его часть понесла административные наказания, другая была судима, Саблина присудили к высшей мере наказания, приговор был приведён в исполнение. На суде Саблин сказал, что корабль он не собирался уводить в какое-либо иностранное государство, шли в Ленинград, где собирался потребовать выступления по радио о своём несогласии с существующим режимом. Максимов был поражён этим рассказом. И уже оставшись наедине, продолжал думать о Саблине. Неожиданно он вспомнил о лейтенанте ШМИДТЕ-; герое революции 1905 года, который в Севастополе на крейсере "Очаков" возглавил восстание ,был арестован, судим и расстрелян.Максимов стал сравнивать их судьбы и пришёл к одному выводу - и тот и другой нарушили присягу .которую он считал фундаментом армии во все времена и у всех народов. Человек присягал /т.е. клялся/ быть верным своей Родине, своему народу, своему правительству /царю/. Без этого армия не может существовать. Если человек по каким-то причинам не может исполнять присягу, то он должен уйти из армии и далее действовать по своим убеждениям. И в том и в другом случаях погибла

или пострадала масса невинных людей. В наши дни в печати и по телевидению идут дебаты о реабилитации Саблина, говорят о нём как о борце с застоем. Полноте, о чём речь ? Шмидт и Саблин сознательно нарушили присягу и поэтому не могут быть положительными героями для личного состава флота. Представьте себе, что если бы сегодня какая-то атомная подводная лодка с ядерными баллистическими ракетами вышла без разрешения в море, а её командир по радио объявил, что он не согласен с существующим режимом и об этом хочет объявить всему миру с помощью существующих в России средств связи. Какое впечатление произвело бы это на весь мир ? Не надо пилить сук, на котором вы сидите. А куда же смотрели доблестные особисты, как они прохлопали такой случай, ведь побежал корабль, а не какая-то отдельная личность ? Они в те времена с большим увлечением были заняты диссидентами.

Максимов зашёл в штурманскую рубку и посмотрел на карту, штурман доложил: "Товарищ командир, район номер два займём через два часа." В центральный пост зашёл начальник медицинской службы майор Ушаков и сообщил Максимову о приступе аппендицита у мичмана Пономарёва. Он решил его оперировать, помогать ему будет мичман химик-санинструктор, перед походом они проходили хирургическую практику в госпитале. Ушаков такие операции делал в походах неоднократно. На подводных лодках этого проекта нет операционных, у врача есть своя каюта, которая одновременно является амбулаторией. Операции делают в офицерской кают-компании. В ней уже вестовые вымыли с мылом пол, стены и стол, а химик-санинструктор всё продизенфецировал. Максимов объявил, по трансляции о предстоящей операции, нацелив экипаж, чтобы было обеспечено бесперебойное освещение, стабильный курс, глубина и скорость. Операция началась, многие переживают за своего товарища. Наконец, из кают-компании поступил док лад:"Товарищ командир, операция закончена, больной чувствует себя удовлетворительно". Пономарева поместили рядом с каютой врача.

Подводная лодка заняла район номер два и начала поиск надводных кораблей США.В очередном радио штаб флота приказал всплывать на сеансы связи через восемь часов. Это было очень кстати, т.к. Максимов за эти дни очень устал, а при таком режиме можно было спокойно отдохнуть. В О6.ОО раздался сигнал аварийной тревоги, который мгновенно сорвал командира с его самодельной кровати в центральном посту. Старший помощник доложил ему : "Пожар в 7 отсеке !" Из аварийного отсека последовал доклад: "Загорелся фильтр очистки воздуха, задымленность отсека незначительная." Максимов и командир электромеханической боевой части начали отдавать команды по ликвидации пожара. В центральный пост прибыл Хитренко, которому Максимов доложил обстановку, тот вмешиваться не стал и далее молча сидел невдалеке от командира. Через пять минут из аварийного отсека поступил доклад: "Пожар потушен." Максимов приказал сделать анализ воздуха в отсеке и. доложить причины возгорания фильтра. Через десять минут командир седьмого отсека доложил, что угарного газа в три раза больше нормы. Причиной возгорания фильтра были неправильные действия матроса, который занимался его регулировкой. Принятыми мерами добились в отсеке нормального состава воздуха, привели всё в исходное положение. Максимов приказал командиру электромеханической части провести расследование этого случая, а старшему помощнику сделать с личным составом разбор данной аварийной ситуации. Пожар на подводной лодке - это страшное и очень опасное событие, сегодня экипаж отделался небольшим испугом, в других случаях может закончиться большой аварией и даже катастрофой, как произошло с подводной лодкой "Комсомолец". Максимов дал команду: "Отбой аварийной тревоги." С самого начала похода Хитренко беспокоится, что за подводной лодкой следит подводная лодка США типа "Стёрджент." Это весьма серьезный противник. Самое главное её преимущество в том, что шумность "Стёрджента" в несколько раз меньше нашей подводной лодки, а гидроакустический комплекс значительно лучше.Находясь в одинаковой среде, возможности наши различны. "Стёрджен" слышит нас на больших расстояниях, мы же её на значительно меньших. Например, она слышит нас, находясь в расстоянии пятьдесят миль, а мы сможем услышать её только на пяти милях. Это даёт ей возможность скрытно следить за нами, выявлять нашу тактику, а с началом военных действий первой использовать оружие. В первые годы строительства атомных подводных лодок у нас с США такого различия ещё не было. Атомные подводные лодки США и тогда пытались следить за нашими на малых дистанциях, что иногда приводило к столкновениям. Так, одна американская подводная лодка в подводном положении столкнулась с нашей, удар пришёлся в кормовую часть нашей подводной лодки, была погнута линия вала. Все эти случаи заставили наших подводников думать о том, чтобы избежать таких столкновений и скрытных слежений за нами. Наша наука и промышленность не смогли догнать США в этих вопросах, поэтому командирам атомных подводных лодок приходилось довольствоваться тем, что есть, компенсируя отставание разработкой соответствующей тактики действий. Находясь в походе, командир подводной лодки всегда помнит об этом и каждый по- своему этот вопрос решает. Максимов разработал способ выявления слежения, который Хитренко неоднократно критиковал и говорил, что в нём нет ничего нового, но когда подобную обстановку имитировали для учёбы, то почти всегда Максимов со своим способом оказывался победителем. В конце- концов Хитренко разрешил использовать этот способ в этом походе. Правда, пока ничего не выявили, но, возможно, американская лодка и не следит за ними. Но более всего боялся Хитренко столкнуться с подводкой лодкой США.В штабе долота разработали специальный планшет, с помощью которого нашим подводным лодкам надлежало расходиться с так называемой малошумной целью, под которой подразумевалась иностранная подводная лодка. Такой планшет имелся в центральном посту. Подводная лодка действительно малошумный объект.

Сплошь и рядом их обнаруживают на небольших расстояниях, и может

получится так, что пока идёт определение её курса, скорости и дистанции до неё, -они могут столкнуться. Звук в морской воде распространяется по весьма сложным законам, в одних случаях гидроакустики услышат подводную лодку на больших расстояниях, а в других- на очень малых. Услышать мало, нужно ещё определить: кому принадлежит этот шум: подводной лодке, надводному кораблю, судну, рыболовному сейнеру, морским животным или это какие-либо природные звуки. Гидроакустиков старается подбирать на подводные лодки с хорошим слухом; это, конечно, не всегда получается, но таковы требования к ним. На берегу и в море их систематически тренируют в прослушивании эталонных записей шумов подводных лодок, надводных кораблей и других объектов. С обнаружением любого шума в море гидроакустики его записывают на магнитофон, сравнивают шум с, эталонными записями, если шум: совпадает с какой-либо эталонной записью, то они могут сразу сказать какой объект обнаружен.Гидроакустики высокой квалификации определяют что это за шум на слух, не обращаясь к эталонным записям. Всё это достаточно сложно и индивидуально. Максимов тогда ещё не знал, что на американских подводных лодках пошли в этих вопросах значительно дальше, этим у них занимается специализированная ЭВМ, которая анализирует частоты, гармоники, силу звука, сравнивает с эталонными записями и выдаёт классификацию. Кроме того у них появились специальные средства, которые имитируют различные звуки: надводного корабля, рыболовного сейнера, стадо дельфинов и другие звуки, что позволяет американским командирам подводных лодок маскировать свои действия и вводить наших командиров в различные заблуждения. Планшет был полезен для расхождения с малошумными целями, когда они действительно были недалеко от нашей подводной лодки. Иногда гидроакустики не могут классифицировать обнаруженный шум, в этих случаях Хитренко требовал считать, что обнаружена подводная лодка и соответственно уклоняться от неё. Это могло быть, например, торговое судно в расстоянии от подводной лодки где-то около двадцати миль, которое шло параллельным курсом, шум винтов его еле-еле прослушивался ,пеленг на него не менялся Подводная лодка считала его малошумной целью и начинала уклоняться, картина почти не менялась .создавалось ложное впечатление, что малошумная цель преследует подводную лодку. Максимов рассказал Хитренко, как в одной из своих автономок командир Торгонин также вот маневрировал, но потом решил проверить что же всё таки там еле-еле, шумит. Он взял курс прямо на шум, прошёл пятнадцать миль, всплыл на перископную глубину, в перископ увидел рыболовный сейнер, которым суетился у своих сетей. После этого он уже стал действовать более разумно и осмотрительно. Закончил Максимов вопросом:"Может и нам достаточно уклоняться от каждого шороха ?" Хитренко хмыкнул, ничего не ответил, но в последствии к малошумным целям почему-то охладел.

Вечером к Максимову прибыл старпом Чертков, который начал со слов:"Товарищ командир, я тут принёс вам бред сивой кобылы, не-посмотрите ?" Максимов улыбнулся, т.к. к нему вернулись его же слова, которыми он оценил вчера записи в этом журнале. Чертков передал журнал учёта событий командиру и доложил суточный план на следующие сутки, Максимов его утвердил. Далее разговор пошёл о предстоящем отпуске экипажа после возвращения из похода. Обсудив основные вопросы, Максимов спросил:"Александр Иванович, а вы куда поедите в отпуск ?" Чертков подумал и не спеша ответил:"Я же холостяк, у меня много знакомых женщин в Москве, Севастополе, Риге, навещу некоторых. В отпуск еду один, свободен как птица." Максимов любил свою семью и когда оставался один, то одиночество грызло его как голодный волк. Он не понимал как можно было прожить до тридцати пяти лет и до сих пор не жениться, поэтому он спросил Черткова:"А чувство одиночества вы не испытываете ?" Чертков сразу же ответил:"Я вижу как живут мои семейные товарищи и особой зависти у меня к ним нет." Максимов знал немного о его жизни, которая была не из самых лёгких. Родился во Львове. Отец и старший брат постоянно пили и рано умерли, все это происходило на его глазах и еще тогда он поклялся себе, что никогда в жизни не прикоснётся к вину. Училище он закончил с большим трудом, но служба на флоте пошла у него не хуже многих других, о нём говорили как о кандидате в командиры. Везде, где он служил, удивлялись, что он трезвеник. Во времена застоя офицеры довольно часто собирались по тому или иному случаю, где водка лилась рекой, а тосты предварялись определённым ритуалом -стоя и до дна. Многие приставали к нему и пытались заставить его выпить ,но из этого ничего не получалось. Закончив разговор, они прошли в кают-компанию, подошло время вечернего чая.

Как-то уже сложилось, что за чаем и после него довольно часто Хитренко доверительно рассказывал Максимову о своей жизни и службе. Максимов поделился с ним о только что прочитанной книге о Тухачевском, Уборевиче и Якире. С книги беседа перешла на аресты 1937 года. Хитренко неожиданно сказал:"А я,ведь, тоже в 37 году сидел в лагере."Максимов с удивлением на него взглянул и спросил:"Как? Вы же тогда были ребёнком." Хитренко ответил?"Да, тогда мне было двенадцать лет. Отца и мать арестовали через три дня после одной вечеринки, где отец в подпитии неосмотрительно рассказал политический анекдот. Их судили, дали каждому по десять лет, отправили в разные лагеря, где они впоследствии погибли. Меня арестовали через неделю, от -правили в лагерь, где содержались взрослые и дети. Там я пробыл около года, каким-то чудом мои дальние родственники вызволили меня оттуда, усыновили...я этот год запомнил на всю жизнь. Всё что я там пережил и увидел - это, не возможно рассказать. Постоянное чувство голода и холода, издевательства и бесконечный мат ." Хитренко помолчал, но потом продолжил:"А, вообще, при Сталине был порядок, строгая дисциплина, не то, что сейчас - полный бардак; государственное имущество так не воровали." Хитренко закончил на бодрой ноте:"Ладно, командир! Пошли спать, завтра в Москве открывается 24 съезд ,не забудь провести митинг по этому случаю."

Максимов зашел к штурману Москвину дать указания по дальнейшему плаванию.Они наметили на завтра точку всплытия для определения места, где командир поставил поперечную черту на курсе. Максимов завёл речь с Москвиным о 24 съезде КПСС, который должен был начать свою работу завтра. Москвин сказал:"Интересно, наш командир Собачевский будет там выступать?"Максимов ответил:"Я не знаю, эти вопросы решают, наверное, в ЦК."Москвин стал рассказывать, что у Собачевского почти все друзья из политработников и даже один секретарь райкома. Максимов знал это, Собачевский ни с кем из командиров не дружил, был замкнутый и довольно мрачноватый человек. Как-то незаметно Максимов почувствовал, что штурман ненавидит Собачевского, и он решил спросить его об этом:"Вы его ненавидите?" Тот помедлил некоторое время, но ответил:"Да,ненавижу! Его многие офицеры ненавидят. Он с нами обращается как с роботами, ни с кем по-человечески не может поговорить, хитрый, злопамятный, хам и грубиян, современный Собакевич, личный состав его боится. Это политики его выдвинули в делегаты." Максимов не хотел далее продолжать разговор на эту тему и сказал:"Наверное, у вас лично что-то с ним не сложилось !" Москвин усмехнулся и ответил:"Я не пророк, но рано или поздно вы с ним столкнётесь и тогда оцените мои слова. Старший сын у него стал бродягой, ушёл из дома, пьянствует, спит в подвалах."Максимов ответил:"Возможно, вы правы. По поводу сына его можно только пожалеть, такое случается и в самых хороших семьях, с самыми лучшими людьми. Разбудите меня, пожалуйста, когда подводная лодка подойдёт к отметке на курсе, которую я сделал на карте." Штурман ответил:"Есть !" Максимов вышел из штурманской рубки и прилёг в центральном посту на свою самодельную койку. Последние дни он чувствовал себя неважно болела голова, слабость, накатывало какое-то тупое равнодушие ко всему. Из беседы с врачом он понял, что такое состояние у многих в экипаже. Утром его разбудил штурман докладом:"Товарищ командир, через пять минут подводная лодка пройдёт отметку, которую вы сделали на карте”. Подводную лодку покачивало. Максимов взглянул на кренометр, стрелка показывала бортовую качку пять градусов, далее его взгляд остановился на глубиномере - глубина 80 метров. Появление бортовой качки на такой глубине означало, что наверху шторм - это было Максимову предельно ясно, он отменил всплытие на перископную глубину, в таких условиях астронавигационную систему использовать было нельзя. Самым тягостным для Максимова на подводной лодке было посещение гальюна, с конструктором которого он давно мечтал встретиться. По размерам он .напоминал пенал для человека. Над унитазом висел массивный вентилятор, об который многие набивали себе шишки на лбу, забыв про его существование; слева- набор клапанов, справа - дверь, прямо перед носом переборка с "правилами пользования". Если их, .нечаянно нарушишь, то содержимое унитаза летит обратно в тебя, после чего нарушивший "правила" выходит из гальюна окрашенный в тёплые коричневые тона, с определённым специфическим запахом. При исполнении всех "правил" -это тоже может произойти в отдельных случаях. Специалист трюмный, оправдываясь, скажет: "Унитаз чуть-чуть наддулся, клапан потравливает воздушок".0т объяснений тебе легче не становится. Вентилятор работает, но вонь всё равно не исчезает. Все эти недостатки во много раз усиливаются, когда подводная лодка попадает в шторм и её сильно качает. На подводной лодке своя специфика не только в гальюне, но и в остальных бытовых вопросах: помыться, постираться, выбросить мусор и остатки пищи. Максимов хорошо помнил свою службу на дизельных подводных лодках, когда шли в поход, то цистерны питьевой воды заполняли полностью, экономили каждый стакан. Мылись морской водой, для этого было специальное мыло. Врач регулярно давал салфетки смоченные в спирте для протирки тела . На атомной подводной лодке есть испарительная установка, которая "варит" из морской воды дистилированную для главной энергетической установки и для бытовых нужд личного состава-.питьевую воду и для помывки. В походе личный состав моется в двух душевых кабинах раз в семь – десять дней; там же стирают личные мелкие

вещи. Прачечной на лодке нет, также как и негде сушить нижнее и постельное бельё. Каждому члену экипажа выдают трусы, рубашку и носки, две простыни и наволочку. Всё это меняется в день помывки. Грязное бельё собирают и с приходом в базу передают в переработку. Бельё называют "разовым",т.е. рассчитанное на одноразовое использование. Практически оно выдерживает довольно большое количество стирок, чем некоторые мошенники интенданты довольно часто пользуются, используя разовое постельное бельё в береговых условиях, а хорошего качества сплавляют налево. Верхняя одежда состоит из тёмно-синих куртки, брюк, пилотки или берета, которые меняют в походе не более двух раз. На куртке каждый носит матерчатую белую ленту, где у офицеров написана его должность, а у матросов и мичманов - боевой номер. Одна из наших лодок в походе заходила в Сомали, какое-то время стояла у пирса, одну из таких изношенных курток выбросили в мусорный ящик, но забыли спороть ленту. Негр, который обслуживал пирс, выудил эту куртку из ящика, постирал и стал носить, на ленте было написано: "Командир боевой части три." Лодочный особист пришёл в ужас: рассекречена должность. Он достал новую куртку и стал обменивать у негра на старую с лентой, но тот на сделку не пошёл, т.к. ценил в костюме деталь. Каждый день экипаж веселился, наблюдая как "командир боевой части три" подметает пирс. В каждом отсеке мусор и остатки пищи собирают в специальные пластиковые мешки. В назначенное время по команде их скосят в отсек, где находится шахта для удаления этих мешков за борт. Шахта имеет два люка: нижний - забортный, верхний - в отсеке. Если в подводном положении сразу два люка открыть одновременного отсек быстро заполнится водой, а подводная лодка погибнет. Специальное устройство, подводники его называют "поправка на дурака" исключает такие действия .И всё же дурак бывает сильнее любой техники, нa одной подводной лодке в базе один дурак отключил такое устройство, а другой решил выбросить мусор через эту шахту, что категорически запрещается делать в базе. Результат был плачевный – в кратчайший срок вода затопила нижнюю часть отсека ,с большим трудом дальнейшее поступление воды удалось предотвратить. Загублено было большое количество электрооборудования, подводную лодку пришлось ставить в длительный ремонт. Максимов уже давно не понимал кадровой политики на флоте. Особисты, кадровики, политработники и командование смотрели, чтобы на лодки не попадали лица "некоренной национальности": евреи, немцы, поляки, корейцы. Такой ими был введён в обиход термин. А те, которые ешё служили, под любым предлогом убирались. Офицеров и мичманов коренных национальностей, которые постоянно пьянствовали и уклонялись от службы, с подводных лодок не убирали годами, хотя командиры об этом просили чуть ли не на коленях, ответ был всегда один и тот же:"Воспитывайте!" Они составляли ту благодатную почву, на которой пышно процветали аварии и гибель людей. Максимов вызвал в центральный пост заместителя по политической части Зубкова, с которым они обговорили все детали митинга по случаю начала работы 24 съезда КПСС. Для этого, в походе личный состав никуда не собирают, каждый остаётся в своём отсеке, назначенные приходят в центральный пост, где выступают по корабельной трансляции. Всё прошло спокойно и буднично. К съездам все привыкли и ничего особенного в жизни от них не ждали'. Наверху шторм уже третьи сутки, подводную лодку качает на глубине 80 метров. Всем хочется домой, время тянется очень медленно. До обеда Максимов тренировался по выходу в торпедную атаку.

В этих тренировках всегда участвует корабельный боевой расчёт, который состоит из старпома, штурмана, торпедного электрика и начальника радиотехнической службы. Суть торпедной атаки можно объяснить на самом простом примере. Представьте, что вы находитесь в поле и увидели человека, который бежит в каком-то направлении. Вам поставлена задача сблизиться с ним и по достижении расстояния в пределах шестидесяти - тридцати метров бросить в него теннисный мяч, чтобы тот долетел и коснулся человека. Для выполнения этой задачи вас сделали «неведимкой», но это качество может быть потеряно, если сблизитесь с бегущим человеком на расстояние 25 метров и менее. Так вот, вы - подводная лодка, теннисный мяч – торпеда ,другой человек - это вражеский корабль, судно, подводная лодка. Если вы условия нарушите, то бегущий человек вас увидит, и задача значительно осложнится и может даже станет невыполнимой. Тоже самое и при торпедной атаке, скрытные действия способствуют её выполнению, а с обнаружением подводной лодки противник принимает все меры к срыву торпедной атаки, во многих случаях сам её атакует. В нашем примере вы видите куда, с какой скоростью бежит человек, какое до него расстояние. На подводной лодке командир получает-от гидроакустика только направление на шумящий объект. Курс и скорость объекта, дистанцию до него определяет корабельный боевой расчёт. По-другому, эта работа называется определением элементов движения цели. Когда она заканчивается, то решают вторую задачу: в каком направлении выпустить торпеду, знаменитый у подводников ещё с первой мировой войны "торпедный треугольник". В конечном итоге вырабатываются и вводятся необходимые параметры в торпеду, чтобы сна дошла до цели и её поразила. Торпедная атака - это такой процесс, где воедино сливаются работа техники, знания и умение личного состава, характер, ум и воля к победе командира.

Вечером кто-то из экипажа помылся в душе, закрыл дверь на замок и ушёл спать, позабыв выключить водоподогреватель, который представлял собой герметичный цилиндр ёмкостью около ста литров, приваренный вместе с фундаментом к потолку душевой кабины. Водоподогреватель стал работать в режиме парового котла, начало расти давление, предохранительный клапан оказался неисправным, как говорят на лодке "закис.В этом же отсеке, где находилась душевая, в каюте по правому борту шло партийное собрание электромеханической боевой части с повесткой дня: "О предотвращении аварий и поломок." Давление в водоподогревателе достигло предельной величины и он взорвался со страшным грохотом, был сорван с фундамента и как снаряд ударил в металлическую дверь душевой, деформировал её, сорванный замок сплющил красномедную трубу одной из систем, освободившийся пар заполнил бы отсек в этом районе был человек, то он несомненно был бы убит. Внезапно раздавшийся грохот и поступивший пар на несколько секунд парализовали присутствующих на партийном собрании, командир боевой части Прошин доложил в центральный пост: "Взорвалась установка регенерации воздуха!" Так ему показалось в этот момент. Максимов в это время был в центральном посту; получив доклад, сразу же объявил аварийную тревогу. В аварийном отсеке через минуту разобрались в причинах и стыдливо доложили: "Чуть-чуть подорван водоподогреватель." Степень уменьшительности при авариях на флоте очень часто применяется при докладах снизу-вверх. Подводная лодка К-429 утонула на глубине 50 метров, личный состав почти весь был спасён. Через некоторое время лодку подняли и отвели на судоремонтный завод. Главком доложил в Министерство Обороны и ЦК КПСС, что лодка не утонула, а частично затопила некоторые отсеки. Максимов знал из опыта походов других подводных лодок: чем ближе конец похода, тем больше случаев сна на вахте, невнимательности при обслуживании техники, пренебрежение безопасностью, поэтому он обсудил этот случай с офицерским составом, где решили ввести ряд мер технического, организационного и воспитательного порядка. На очередном сеансе связи подводная лодка получила от штаба флота радио: "Командиру. К 20.00 16 апреля занять район № 5. Задача: поиск группы военных транспортов США,c обнаружением учебно атаковать ракетным и торпедным оружием. Командующий флотом."

Хитренко во время сеанса связи находился в штурманской рубке и первым прочитал радио, передал его Максимову и сразу начал делать расчёты на карте. Командир и штурман оказались как бы не у дел, т.к. работать было негде и не на чем, рубка рассчитана на одного человека. Максимов обратился к Хитренко: "Я умею всё это делать сам, вы можете потом проверить. "Хитренко сквозь зубы ответил: "Делайте", но штурманскую рубку не освободил, карту не отдал, продолжая чертить и рассчитывать. Максимов сидел в центральном посту, медленно наливаясь злобой. Где-то через час, Хитренко освободил место и командир, наконец, смог подойти к карте и начать работу по выработке своего решения. Только он нанёс обстановку, как появился Хитренко и жёстким голосом приказал :"Докладывайте решение !" Максимов, стараясь быть спокойным, ответил: "Что докладывать ? Вы забрали карту, только что освободили штурманскую рубку, сами работали почти час,а от меня требуете решения через пять минут хотя я только начал работу!» Далее разговор пошёл весьма напряжённый, но как всегда Хитренко свёл его к каким-то бытовым деталям и ушёл из штурманской рубки. Максимов после разговора долго не мог успокоиться, было ощущение липкой паутины, в которую он попал лицом и от которой никак нельзя было освободиться, это мешало работе и он стал замечать, что делает ошибки: долгота 160 градусов - а он наносит 162 градуса, широта 26 градусов пять минут - а у него получается 26 градусов пятьдесят минут. Максимов закрыл глаза и стал представлять себя лежащим на спине в зелёной траве, в голубом небе мчались облака похожие на Фантастических зверей, один из них вдруг прошептал: "Суета сует,-всё суета!" Это помогло, далее работа пошла в нормальном темпе и с достаточным самоконтролем. Максимов нашёл свои ошибки и штаба Флота: в первой радиограмме был указан район №5, во второй- район •№6.Самое интересное, что вторая радиограмма дублировала первую, где кто-то каким-то образом перепутал номер района. Какой район занимать? Куда подводной лодке идти ? Продолжая далее изучать радиограммы, Максимов понял, что штаб флота обе их передал на подводную лодку очень поздно, так что она не успевает занять ни тот, ни другой районы. Максимов нанёс результаты расчётов на карту, г де сразу же стало видно, что подводная лодка в настоящий момент может нанести ракетный удар по группе транспортов. Для удержания Максимов приказал держать курс 270 градусов, а скорость увеличил до 19 узлов. После этого командир зашёл в каюту к Хитренко, где доложил ему своё решение. Хитренко решение заслушал и утвердил, потом сказал:"Я вам не советую это решение записывать в журнал учёта событий, пропустите этот момент, как будто бы его не было." Максимов пришёл в центральный пост и стал мысленно вести разговор с самим собой:" Хитренко приказать боится, он как ,бы советует. А чего он боится ? переживает, что мы не успеваем занять ни один из районов ? Но мы же не виноваты в этом. Наверное, он не хочет никаких конфликтов со штабом флота. При анализе нашего похода будут выявлены их ошибки, за которыми стоят конкретные люди. А почему их паршивую работу я должен покрывать ? В конечном итоге отвечать буду я, а он останется в стороне. Зачем мне хитрить, кого-то обманывать?" Максимов взял журнал учёта событий и записал свое решение. Ночью подводная лодка всплыла на перископную глубину для приема сеанса связи с берега, пришла одна радиограмма: "Командиру. В 05.00 получить целеуказание от двух самолётов. В 06.00 нанести учебный ракетный удар по группе транспортов. Командующий флотом." Максимов прочитал радиограмму и начал работу по выработке очередного решения. Эти два самолёта были в полёте, им предстояло преодолеть огромное расстояние, найти в океане эту группу транспортов, определить их широту .долготу, курс, скорость и всё это передать на подводную лодку. Бот эта работа и называется целеуказанием. Лётчики понимали, что в военное время система противовоздушной обороны вероятного противника в данный район океана их не допустит ,истребители уничтожат оба самолёта на первоначальном участке маршрута. Сегодня же их встретил американский самолёт радиоэлектронного противодействия, который сразу же начал ставить им и подводной лодке помехи. В 04.50 подводная лодка всплыла на перископную глубину для приема целеуказания. Радисты доложили: "Товарищ, командир, нас вызывает самолёт. Лётчикам с большим трудом удалось определить место группы транспортов, шли непрерывные помехи, которые мешали работе самолетной радиолокационной станции и радиообмену с подводной лодкой. Американский самолёт выполнял свою работу добросовестно. Максимов увидел на своём экране несколько отметок надводных целей, через несколько секунд они пропали. Радисты доложили, что с самолёта получены широта, долгота, курс и скорость группы транспортов. Целеуказание было получено, подводная лодка погрузилась на глубину 80 метров и начала предстартовую подготовку ракетного комплекса. Учебная ракетная атака была выполнена успешно. В очередной сеанс связи подводная лодка получила сигнал "Страдалец", с получением которого она должна сблизиться в кратчайший срок с группой транспортов на расстояние, позволяющее наблюдать за ними с помощью технических средств подводной лодки или визуально в перископ. Кроме того пришла радиограмма: "Командиру. В 16.00 нанести повторный ракетный удар по группе транспортов, целеуказание - по собственным средствам наблюдения. Командующий флотом".После первой ракетной атаки информация о группе транспортов больше не поступала. Максимов вместе с штурманом закончил расчёты, получалась не очень радужная картина: .Для сближения с транспортами подводная лодка должна увеличить скорость до 20 узлов и так идти восемь часов подряд. Конечно, ни о какой скрытности действий тут говорить не приходилось, лодка будет шуметь на весь океан, но приказ командир должен выполнить. Кроме того, найти эту группу в океане весьма сложно, как иголку в стоге сена. Командир отдал необходимые команды, началось сближение. Подводная лодка в процессе сближения дважды всплывала на сеанс связи, но со штаба флота больше никакой информации не сообщали. В 15.00 Максимов решил прослушать горизонт на гидроакустической станции, для чего снизил скорость до шести узлов. Через пять минут гидроакустики доложили: "Горизонт чист". Максимов понимал, что вероятность сближения с группой транспортов очень мала. Если даже восемь часов тому назад курс их был определён с точностью десять градусов, то за это время они его могли изменить на значительную величину.

Вероятное место группы транспортов штурман нанес на карту, оно представляло собой растянутое пятно длиной 108 миль и шириной 32 мили. Максимов посмотрел на него и, обращаясь к штурману, сказал: "Похоже на сардельку, только бы нам ею не подавиться." Подводная лодка всплыла на перископную глубину, командир осмотрел горизонт в перископ и на радиолокационной станции, никого не обнаружили, погрузились и продолжили поиск группы транспортов на курсе сближения. В центральный пост прибыл Хитренко, ознакомился с обстановкой и потребовал от Максимова доложить решение на предстоящую вторую ракетную атаку. Максимов стал докладывать: "Ракетную атаку выполнять не буду, т.к.группу транспортов не обнаружил." Хитренко, ехидно улыбаясь, перебил его: "Командира Калашникова сняли с должности за то, что он несвоевременно вышел в ракетную атаку". Максимов продолжил доклад: "Конкретного места группы транспортов мы не знаем, есть вероятное место, по которому стрелять нельзя." Хитренко посоветовал: "А вы возьмите средний пеленг, среднюю дистанцию с карты и стреляйте". Максимов сразу же возразил: "Нет, по этой сардельке я стрелять не буду, израсходую ракеты впустую". Хитренко закончил заслушивание словами: "Что за capделька? Выбирайте выражения, и не настаиваю на ракетной атаке, но имейте в виду, что я вам сказал про Калашникова". Подводная лодка всплыла на перископную глубину для передачи радио в штаб Флота. Максимов сообщал, что группу транспортов своими средствами не обнаружил.

В это же время; пришло радио от штаба флота: "Командиру. Начать движение в базу. Командующий флотом". Это приказание было доведено до всего экипажа, в отсеках начались радостные разговоры, всем уже поход надоел и хочется скорее оказаться дома среди своих родных и близких. Командир просыпался в последние дни не отдохнувшим, часто болела голова. Из беседы с врачом он узнал, что такое состояние у многих его подчиненных. Всю ночь ему снились какие-то кошмары: как будто он съезжает на лыжах с сопки, одновременно рядом едет машина, которая мешает ему, внизу берег моря. Оттуда навстречу ему бежали люди, которые кричали: "Трупы, трупы!" Максимов съехал к берегу моря и увидел мёртвого маленького ребёнка и изувеченного мужчину, несколько вдали от них на песке было разбросано четыре скелета. Потом что-то тёмное и сильное навалилось на него, он пытался освободиться, но не смог и страшно закричал, от чего проснулся и медленно приходил в себя. Командир пригласил к себе начальника химической службы и они вместе прошли по отсекам и проверили газовый состав воздуха, приборы показали содержание углекислого газа.1,2 процента. Выяснилось, что командиры отсеков экономили банки с пластинами регенерации воздуха; боялись, что их не хватит до конца похода, ну а личный состав в результате их действий смотрел почти ежедневно кошмарные сны и ходил с больными головами. Максимов приказал пересчитать банки, их оказалось в достаточном количестве, далее пластины использовали нормально. Вечером Хитренко зашёл в штурманскую рубку,

Максимов доложил ему обстановку, после чего разговор пошёл об обеспечении торпедных стрельб; оба сожалели, что в соединении нет ни одного надводного корабля. Хитренко вспомнил те времена, когда он сам был командиром подводной лодки в этом соединении, где кроме лодок был тогда и один старый эсминец, которым командовал капитан 2 ранга Малышев. Командиру было где-то под сорок, но он всё ещё оставался холостяком. Однажды в доме офицеров Малышев познакомился с молодой замужней женщиной, её звали Раей. Неожиданно для Малышева простое знакомство переросло в большую любовь. Рая и её муж работали в Финансовой части соединения. Муж был гораздо старше Раи, она его не любила, но бросить ради нового знакомства не решалась, эсминец должен был через несколько дней перейти к новому месту базирования. Тогда у Малышева созрел план похищения возлюбленной. Рая давно хотела побывать и осмотреть его корабль, помня об этом, он пригласил её в день отхода эсминца якобы для этой цели. Малышев оставил Раю у себя в каюте, а сам зашёл к старпому и приказал ему: "Запроси разрешение у оперативного дежурного на переход. Как только он даст добро, так сразу же снимайся со швартовых и выходи из базы. А я в это время буду Рае показывать корабль". Рая опомнилась только в море, сначала разволновалась, а потом-, успокоилась и даже обрадовалась. Похищение состоялось. Финансист хватился жены только вечером, побежал жаловаться к командиру соединения. Пришлось сообщить в штаб флота. Командующий флотом по телефону стал отчитывать командира соединения: "Что у Вас там за бардак? почему Ваши командиры «кобелируют»? Куда Вы смотрите?" Эсминец благополучно прибыл к новому месту базирования, где их ждал приказ, в первом пункте которого говорилось о снятии Малышева с должности, а во втором -предлагалось ему сдать чужую жену мужу. Первый пункт он выполнил, а второй нет, через несколько месяцев они поженились. Хитренкс ранее был заместителем командира эскадры, которая базировалась в Индийском океане. Они часто заходили с дружескими визитами в разные порты Индии, в одном из них состоялся приём у местных властей. На приёме присутствовали с нашей стороны командиры кораблей и командование эскадры. Командир нашей дизельной подводной лодки Смирнов на этом приёме напился и стал, рыдая, петь русскую народную песню "Степь, да степь кругом...",после первого же куплета его под руки уволокли на плавбазу и положили спать. На следующий день Хитренко его поругал и в заключение сказал: "Вам мочу нужно пить, а не вино .На приёмы больше не ходить!" Был устроен ответный приём на плавбазе для индийской стороны, которую возглавлял их адмирал. Он поинтересовался почему за столом нет Смирнова . Хитренко ответил: "Смирнов болен". Тогда адмирал изъявил желание посетить больного, пришлось Смирнова пустить на приём. Всё повторилось- он опять быстро напился и стал жарко обнимать и целовать индийского адмирала. Тот к такому обряду не привык и был очень удивлён столь быстрому опьянению русского командира от сухого вина. С большим трудом адмирала удалось освободить от объятий Смирнова. Командира подводной лодки утащили в каюту, где и выяснилась причина его опьянения. К ноге у него была прикреплена с помощью лейкопластыря плоская фляжка со спиртом, от неё

шла полихлорвиниловая тонкая трубочка, которая выходила у ворота рубашки, а её конец был замаскирован в узле галстука. Это было очень удобно, он постоянно и незаметно подсасывал из трубочки и доводил себя до полной потери рассудка. Его оставили в каюте и пошли дальше продолжать прием. Смирнов спел пару песен дурным голосом, стало скучно, выпить не было, подошёл к двери каюты и, не надеясь, что она откроется, толкнул её, дверь к его удивлению открылась.забыли закрыть на ключ. Стараясь не шуметь, он дошёл до трапа, перехитрил вахтенного и незаметно сошёл на берег Индии. Смирнов пошёл, слегка покачиваясь к дальнему причалу, где стояло каше торговое судно. Там его встретили с распростёртыми объятиями, праздник души продолжался. На плавбазе его хватились далеко за полночь, были задействованы для поиска два особиста, они вскоре его нашли в койке у буфетчицы судна. Истёк срок нахождения подводной лодки в составе эскадры, к Смирнову был назначен старшим на переход начальник штаба Ахрименко. При возвращении на Родину нужно было проходить пролив, где много было навигационных опасностей и интенсивное двухстороннее судоходство. И вот в этом проливе подводная лодка догнала наше торговое судно, пошла параллельно его курсу в расстоянии одной мили. Смирнев связался по радио с капитаном судна, тот пригласил его и начальника штаба к себе в гости, прислал за ними моторную шлюпку, Смирнов и Ахрименко перешли на судно, где двое суток пьянствовали. На подводной лодке за командира остался старпом, тому тоже стало скучно и он тоже запил. И вот в такой сложной, опасной и пьяной обстановке подводную лодку далее повёл молодой лейтенант штурман. Есть Бог на небесах, он их и берёг эти двое суток. Сегодня ночью опять нужно было всплывать на перископную глубину для приёма сеанса связи с берега. Максимов эти ночные всплытия не любил, они всегда потенциально опасны. Прежде чем всплывать в центральном посту сокращают освещение до минимума, чтобы глаза командира подводной лодки привыкли к темноте, тогда он лучше увидит любую опасность в перископ. И вот перископ поднят: сплошная тьма, страшная чернота, ничего не видно, небо затянуло облаками. В голове непрерывно сверлит мысль: "Не пропусти огни судна, чтобы оно не налетело на нас". Другая мысль: "А если кто-то вдет без огней"?" Чтобы своевременно обнаружить судно или какой-либо другой объект и не столкнуться с ним, Максимов непрерывно вращал перископ и осматривал горизонт. После сеанса связи Хитренко обратился к командиру: "Товарищ Максимов, зайди те ко мне". В его устах слово товарищ всегда звучало так же как в старые времена в трактире обращались: "Человек /или-любезный/, бутылку вина и закуску!" Максимов никогда не чувствовал их товарищами, барами же ощущал всегда. Вчера из беседы с Хитренко выяснилось, что он не может жить без американских сигарет и французского коньяка, отчего Максимов чуть не засмеялся, вспомнив нищенское военторговское обеспечение посёлка, в котором они жили. Максимов зашёл к Хжтренко, там уже был особист Губин, его подводники звали особист-интеллегент. Интеллегентность его выражалась в том, что он сам не любил конфликтовать со своими жертвами, а старался переложить свою черновую работу на офицеров и командование подводной лодки. Хитренко с большой многозначительностью начал: "Вот мне сейчас доложил оперуполномоченный особого отдела, что ваш командир дивизиона Галкин ведёт какие-то записи в своей личной записной книжке. Вы вместе с замполитом должны её у Галкина изъять и передать особисту." Максимов ответил: "Я не буду ни обыскивать, ни изымать эту книжку, пусть этим занимаются те, кому это положено, если у них такие права есть. Хитренко с досадой ответил: "Можете идти ,я вам уже говорил, что у вас больное самолюбие." Максимов не сдержался и ответил: "Лучше иметь больное самолюбие, чем вообще его не иметь".Подводной лодке осталось идти до базы всего лишь сутки. Утром пришло радио: "Командиру. В точке номер десять вас будет встречать сторожевой корабль "Пингвин".Оперативный дежурный флота." За время похода несколько человек отрастили шикарные бороды и усы, теперь многие из них бреются, чтобы при встрече не испугать своих родных и близких. Максимов ночью почти не спал, думал о предстоящей встречей с женой и детьми. Наконец, штурман доложил: "До точки номер десять осталось пять миль".

Командир объявил боевую тревогу, личный состав начал готовиться к последнему всплытию за этот поход. Подводная лодка всплыла на перископную глубину, Максимов осмотрел горизонт в перископ, ещё темно, прямо по курсу командир увидел белый топовый огонь сторожевого корабля "Пингвин". Подводная лодка всплыла в надводное положение. Командир поднялся по вертикальному трапу к верхнему рубочному люку, кремальера не отдраивалась, закисла за поход, вместе с мичманом Гусельниковым с трудом открыли люк. Максимов поднялся на мостик. Рассвет ещё не наступил, на мостике пахло рыбой и водорослями, мельчайшие микроорганизмы облепили весь корпус подводной лодки и в темноте излучали какой-то таинственный мерцающий свет. До сторожевого корабля четыре мили, радисты доложили: "Установлена радиосвязь с "Пингвином". Подводная лодка продолжила движение в базу в строю кильватера за сторожевым кораблём. Рассвело, при дневном свете обнаружилось, что почти у всех лица за поход стали бледными, у некоторых с добавками желтизны, у других - синевы. Берег всё ближе и ближе, подводная лодка вошла в гавань, ошвартовалась. На пирсе построены экипажи подводных лодок, представители штаба, оркестр. Хитренко сошёл с подводной лодки по трапу на пирс, к нему подошёл его заместитель капитан 1 ранга Веткин и громко доложил: "Товарищ контр-адмирал, личный состав соединения построен по случаю встречи подводной лодки из похода". Хитренко обошёл строй, поздоровался с экипажами подводных лодок. За это время Максимов построил свой экипаж; на палубе подводной лодки. На пирсе к Хитренко подошёл начальник политотдела соединения капитан 1 ранга Волгин, они обнялись и расцеловались. После чего Хитренко, Волгин и Веткин поднялись по трапу на подводную лодку, Максимов подал команду: "Смирно! Равнение налево]" Командир подошёл и доложил Хитренко, который поздоровался с экипажем, поздравил их с успешным окончанием похода и поставил перед экипажем очередные задачи. Одна из них – это как бы продолжение похода – боевое дежурство в базе до пятого мая. Лица у всех помрачнели, находясь в дежурстве, семью не увидишь. Начальник политотдела Волгин подошёл к Максимову и замполиту Зуйкову, поздоровался с ними, потом каждого в отдельности обнял, и поцеловал, вручил цветы. Максимов был страшно удивлён такими нежностями, т.к. до похода было много случаев, когда этот же человек мог и не поздороваться, хотя и слышал как к нему обращаются: "Здравия желаем, товарищ капитан 1 ранга". В ответ холодное молчание и взгляд поверх твоей головы. После этого начальники ушли в штаб, экипажи разошлись по своим подводным лодкам, Максимов сошёл на пирс, к нему подошли офицеры и мичманы с его экипажа, они не так давно вернулись с учебного центра; начались поздравления, вопросы, командир еле успевал отвечать. Постепенно все разошлись и с Максимовым остался заместитель по политической части Семёнов с его экипажа, он стал рассказывать:"Когда вы улетели от нас, после этого мы ещё обучались целый месяц. Потом прилетели сюда. Вместо вас назначили временно командиром Собачевского, тот к этому времени уже вернулся с 24 съезда. Мы его почти не видели, он занимается своими делами. Только один раз к нему обратился, попросил его выступить перед личным составом как делегата 24 съезда, он пообещал, но так и не выступил". Максимов спросил: "Утвердили ли меня и Собачевского для сдачи экзаменов в академию?" Семёнов ответил: "Собачевского утвердили, он готовится к приемным экзаменам. А вас - нет, сказали, что двух командиров посылать - это слишком много, пострадает боеготовность соединения." Максимов попросил:"Разыщите Собачевского. Если может, то пусть завтра меня подменит, чтобы я смог повидаться с семьей. Пожалуйста, позвоните мне и сообщите что он скажет." Семёнов ушёл, Максимова позвали к телефону, звонил оперативный дежурный соединения: "С 12.00 сегодняшнего дня /30 апреля/ ваша подводная лодка заступила в боевое дежурство, готовность один час. По приказанию быть готовой выйти в море".

После обеда личный состав отправился в клуб на торжественное собрание, посвященное дню 1 Мая. Максимова пригласили в президиум. Доклад на торжественном собрании читал сам Хитренко, где было сказано также и о прошедшем походе, о заслугах экипажа и командира Максимова. В конце торжественной части в числе других Максимова наградили именными часами "Луч". После собрания все, кто был свободен от службы, поехали домой в посёлок, Максимов же и его экипаж, вернулись на лодку, т.к. они как бы продолжали поход у пирса - боевое дежурство, Вечером командир отпустил домой некоторых офицеров и мичманов, сумевших найти себе замену с других подводных лодок. Максимов не имел права их отпускать, но он уже давно научился отвечать за свои действия и брать ответственность на себя, он зашёл в свою каюту, прилёг на койку и задумался: "Имею право, не имею права. Законно, не законно, сложный вопрос. Ну, а вот это боевое дежурство? Это разве законно?! На подводной лодке нет продуктов, средств регенерации воздуха, есть неисправности отдельных механизмов, требуется межпоходовый ремонт, истекают сроки хранения оружия. Большие дяди же этого как бы не знают, как бы закрывают на это глаза и считают, что подводная лодка вновь готова выйти в дальний поход. Всё это на полном серьёзе, кретинские игры, бумажные дежурства". На этих мыслях командир и заснул. Утром 1 мая на лодке провели торжественный подъём военно-морского флага, зачитали праздничный приказ, большая часть экипажа была поощрена за поход, после чего командир приказал отправить экипаж в казарму отдыхать. Сам же Максимов остался вместе с дежурно-вахтенной службой на лодке. Где-то после обеда дежурный по подводной лодке позвал командира к телефону, звонил Собачевекий. Разговор получился странный. Максимов попросил Собачевского подменить его хотя бы на сутки, повидать семью, чуть-чуть отдохнуть. Собачевский стал рассказывать, что у него сегодня вечером будут гости, а завтра он справляет день рождения. Максимов ничего не ответил и положил трубку. Он ходил в поход за Собачевского, ждать благодарности от него было бы глупо, не такой это был человек, но что откажет ему в такой малости -Максимов не ожидал. Разговор этот засел в его душе занозой, которая стала досаждать ему ещё больше, когда он случайно через три дня узнал, что Собачевский в этот вечер был с женой в местном кинотеатре на последнем сеансе. На самом деле истина была в другом. Собачевский перед академией боялся любой ответственности. Подменить Максимова- это значит в течение суток отвечать за подводную лодку и личный состав. А если что случится? В соединении было два человека: Собачевский и Рокотов, которые довольно часто использовали в разговоре сочетание из трёх букв - ЧЧВ /человек человеку волк.Надо ли к этому ещё что-либо добавлять?

На следующий день Максимов проснулся рано утром от сильного озноба, болело горло. После завтрака к нему зашёл врач, замерил температуру - 39,4,дал таблеток, предложил лечь в санчасть, но командир отказался, т.к. вечером подводная лодка должна была переходить в пункт выгрузки ракет, вышли сроки их хранения. Максимов не пошёл в санчасть ещё и потому, что в соединении такие болезни было принято переносить на ногах, исполняя свои обязанности. На лодку прибыл Веткин, он должен идти с Максимовым в место разгрузки в качестве руководителя работ. К нему подошёл врач и доложил о состоянии командира, но тот никак на это не отреагировал. Максимов еле поднялся на мостик, головокружение, озноб, тошнота, но самолюбие и понимание ответственности, что никто командовать подводной лодкой вместо него не будет, заставило командира собрать свои силы и довести лодку до места назначения. За его спиной монотонно ныл Веткин, распекая штурмана за какие-то промахи, потом он переключился на матроса-сигнальщика по поводу лохматой причёски, потом он стал подвывать Максимову при швартовке: "Осторожнее...,не ударьтесь о пирс...отработайте моторами назад..." Максимов на эти выкрики не реагировал, продолжая выполнять своё дело. Выгрузка ракет прошла нормально, на следующий день подводная лодка вернулась в базу. Лучше командиру не становилось, температура скакала от 37 до 39. Утром замполит принес флотскую газету, которую среди офицеров звали "флотским брехунчиком", и дал прочитать командиру статью о Сооачевеком. Корреспондент писал о их успешном походе, Максимов заулыбался, но читая далее статью, где с хорошей стороны освещалась деятельность командира подводной лодки, он увидел не свою фамилию, а Собачевского. Когда тот приехал с 24 съезда, то его временно назначили командиром экипажа Максимова, который в это время был на его лодке в океане. Перед походом были поданы документы в штаб флота для присвоения звания "отличного" экипажу Максимова, пока он был в походе - это звание присвоили. Корреспондент писал:"...экипажу Собачевского присвоено звание "отличного",в этом также большая заслуга командира." Максимов отбросил газету в сторону с недоумением- л небольшой обидой на автора. Хотя чего на него обижаться? Он знал, как это делается и пишется. Корреспондент получил всю информацию в политотделе, где было всегда достаточно олухов и бездельников. За три последних года в соединении было снято с должности около десяти политработников за пьянство и аморальное поведение, в том числе секретарь партийной комиссии. Итак, Максимова в статье обокрали дважды: лишили заслуг за поход и за длительную работу с собственным экипажем. Позвонил дежурный по соединению и передал приказание:"Командиру прибыть к Хитренко к 10.ОО." В назначенное время Максимов прибыл к командиру соединения. Хитренко сразу же перешёл к делу и стал инструктировать командира: "С I2.00 боевое дежурство кончается, вечером можете съездить домой. Завтра приезжает со штаба флота капитан 1 ранга Удавенков с группой офицеров, они будут изучать документы вашего похода, помогите им во всём разобраться". Капитана I ранга Удавенкова Максимов знал уже лет пять. Среди офицеров он имел прозвище "Удав". Природа наделила его хорошим здоровьем, крепкой фигурой. Купался в море круглый год, зимой ходил без шинели. Хорошо разбирался в тактике подводных лодок. Умел сплотить вокруг себя людей. Было что-то у него от батьки-сечевика. Будучи командиром подводной лодки он успешно выполнял ракетные и торпедные стрельбы, дальние походы, за что был награждён орденами. Как-то незаметно у него началось головокружение от успехов, стал слышать только свой голос, появилось зазнайство, выросла большая самоуверенность, правда, ничем не обоснованная. Он думал, что его будут и далее двигать по командной линии, но для него нашлось лишь место в боевой подготовке штаба флота. Ходили слухи, что его ,возможно, могут назначить начальником штаба соединения. На следующий день группа во главе с капитаном 1 ранга Удавенковым прибыла к 09.00 в штаб соединения, куда Максимов вместе со старпомом принесли все документы по походу. До обеда группа изучала их, а после обеда состоялся разговор Удавенкова с Максимовым. Командир за эти дни всё -таки сбил температуру до 37,4 градусов, но всё ещё чувствовал себя плохо, знобило, болела голова. Удавенков начал с мечтаний: "Вот когда я стану командиром соединения, то у меня кэпы будут только учиться, а за портянки я буду спрашивать с помощников и старпомов." Удавенков под кэпами подразумевал командиров подводных лодок, а портянки олицетворяли быт и нужды личного состава. Далее он продолжил: "Вот когда я был командиром, то сам занимался всё время и учил своих офицеров, поэтому у меня все стрельбы и походы были отличными. А у тебя что ?" Максимов ответил:"Экипаж за успехи в боевой подготовке получил звание "отличного. В должности командира этот поход у меня первый, я считаю, что он неплохо прошёл." Удавенков его перебил: "Меня не интересует чего ты считаешь! Я оцениваю тебя и твоего начальника Хитренко. Вы плавали стихийно и безрасчётно, показали свою полную несостоятельность, неумение и незнание документов". Старпом попытался что-то возразить: "Почему безрасчётно ? У нас каждое решение подкреплено расчетами. Командир разработал новый тактический приём". Удавенков снисходительно на него посмотрел и небрежно ответил: "А ты помалкивай, журнал учёта событий ты вёл плохо. Я приму меры, чтобы в ближайшее время ты командиром не стал, послужишь ещё старпомом." В разговор вмешался Максимов:"Давайте конкретно говорить. Какие замечания,ошибки?" Удавенков посмотрел в записную книжку и ответил:"Нет расчетов". Максимов сразу же спросил: "Это шар, расчеты есть, если каких-то нет, то конкретно назовите?" Удавенков с досадой ответил: "Надо БЫЛО лучше плавать, а не вопросы задавать. Мой офицер Захаров все замечания тебе доведёт". После чего он куда-то ушёл. Захаров стал перечислять замечания: "Не было расчётов на поиск в районе номер один, не заняли новую позицию и не пошли навстречу группе транспортов". Максимов стал отвечать ему: "По первому замечанию ответ простой. Мы ещё не заняли район номер один, как штаб флота начал наводить подводную лодку на авианосец "Тикондерога". По второму - штаб флота дал радио на подводную лодку о занятии новой позиции слишком поздно, мы не успевали занять её и я принял решение сохранить ту позицию, которую мы занимали, т.к. из неё мы могли нанести удар ракетами по группе транспортов. Захаров все ответы Максимова записал и сказал, что доведёт их до Удавенкова. На этом работа и была закончена. Командир доложил результаты Хитренко, тот усмехнулся по поводу оценок Удавенкова и сказал :"Готовтесь к разбору Командующего Флотом." Но в ближайшее время разбор не состоялся, т.к. вечером со штаба флота пришла телеграмма, она извещала всех о приезде на флот Главнокомандующего военно-морским флотом /в быту -Главкома/. Четверг. Этот день начался с совещания у начальника штаба капитана 1 ранга Александрова, к нему были вызваны командиры подводных лодок и замполиты. Мрачным голосом он начал инструктировать: "Товарищи, Главком будет у нас в субботу. Цель приезда не известна. Боевую подготовку прекратить. Вместо этого подмести каждому свою территорию, навести порядок в казармах и на подводных лодках. Обратить особое внимание на форму одежды, привести её в идеальное состояние. Командующий флотом Глебов лично проверял форму одежды в соединении товарища Ромашёва. Вначале он приказал проверить форму од езды командирам подводных лодок у своего личного состава, оставить в строю только тех - у кого форма одежды соответствует уставным требованиям. Потом заставил сделать

то же самое командира соединения Ромашева. И только после этого проверил сам, после его проверки в строю никого не осталось, сел в машину и уехал, назначил повторный смотр на следующий день. Командующий флота требует от вас ожесточить требовательность к личному составу, усилить контроль за ним, к виновным в нарушении дисциплины применять суровые меры воздействия, в том числе и по партийной линии". Максимов сидел и с тоской слушал все эти заклинания. Александров продолжал: "Завтра построение на плацу. С 08.00 форму одежды у личного состава будут проверять командиры подводных лодок, а с десяти часов это же будет делать командир соединения контр-адмирал Хитренко." К обеду совещание закончилось и все пошли в столовую, после Максимов собрал офицеров и коротко им рассказал о прошедшем совещании. До ужина личный состав гладил Форму, чистился, подстригался, все готовились к смотру. Максимова же вызвали к Веткину. В кабинете у него был Александров. Первым разговор начал Веткин "Межпоходовый ремонт, пока, не делайте. А если к вам на лодку придёт Главком и спросит чем вы занимаетесь, то нужно сказать, что делаете межпоходовый ремонт". Максимов с удивлением посмотрел на него и спросил: "А почему я должен врать?"

В разговор вмешался Александров: "Не врать, вы же должны ещё выйти в море на торпедные стрельбы". Веткин добавил: "Делайте межпоходовый ремонт, но так, чтобы механизмы не разбирать". Максимов ответил: "Если механизмы не разбирать, то никакого межпоходового ремонта не будет". Веткин с раздражением закончил: "Вечно вы пререкаетесь .делайте так, как вам приказано." Максимова это ещё больше подстегнуло: "Я враньём заниматься не буду, или делать, или не делать, всё остальное -это очковтирательство." Веткин почти закричал: "Идите к себе, вам утром командир соединения даст приказание!" Максимов пошёл в казарму, обдумывая этот разговор. Пятница. В O8.00 личный состав соединения построился на плацу, командиры подводных лодок хотели начать осматривать форму одежды у личного состава, но дежурный по соединению дал команду:

"Командирам подводных лодок прибыть в штаб к контр-адмиралу Хитренко."

Командиры пошли в штаб, а личный состав продолжал стоять на плацу. Начальник штаба Александров подождал минут двадцать и решил нарушить это стояние. Он стал изображать Главкома, а всё соединение на его приветствие отвечало: "Здравия желаем, товарищ адмирал Флота Советского Союза 1"После каждого приветствия он давал оценку: "Два балла, три балла". Через полчаса соединение с трудом получило оценку пять баллов. Всё дело портили "петухи", которые иногда выскакивали на полслога раньше, а нужно всем здороваться синхронно. Потом соединение проходило несколько раз торжественным маршем мимо трибуны, где стоял начальник штаба /Александров, изображая Главкома. Тут нужно было показать хорошее равнение, твёрдый шаг, поворот головы. Как остряки говорили в училище: "Подход строевым шагом к столу с экзаменационными билетами - оценка пять, ответ по билету - два, отход от стола строевым шагом -пять, общая оценка - четыре." Командиры прибыли к Хитренко, тот сразу же начал инструктировать: "Командующий флотом осматривал вчера соединение Сергеева. Двух командиров чуть не снял с должности за плохую Форму одежды у личного состава, объявил им неполное служебное соответствие. Быть готовыми к докладу о состоянии боевой подготовки на подводных лодках, по их техническому состоянию и другим вопросам. После инструктажа Максимов спросил Хитренко: "Можно ли делать межпоходовый ремонт?" Тот ответил: "Да,можете." Веткин тут же вмешался: "Я же вам вчера говорил об этом." Максимов ответил: "Вы говорили делать межпоходовый ремонт не разбирая механизмы, но так ремонт делать не возможно." Хитренко прервал его: "Делать межпоходовый ремонт в полном объеме как положено по документам". После обеда Максимов проверил Форму одежды у экипажа, соответствовали уставным; требованиям лишь три офицера и три матроса. Причин тут была масса. Максимев служил в военно-морском флоте двадцать лет, и столько же лет существовала проблема Формы одежды. Эта проблема напоминала змея Горыныча с тремя головами, которые периодически срубали, но они тотчас же снова отростали.

Сроки ношения формы одежды были взяты когда-то с потолка. Более или менее они еще подходили для службы в Москве, но для службы на кораблях и подводных лодках они никак не подходили, ибо форма тут непосредственно имела контакт с металлом. Служба на Севере или Камчатке - это одно, а на Чёрном море - совершенно другое. Но различий не было - ботинок и всё тут. На Севере и Камчатке в этом ботинке приходилось месить глубокие сугробы, а на юге в нём нога чувствовала себя как в сауне. Пошивочных ателье всегда было мало, в этом посёлке всего одно, а сроки пошива обмундирования достигали нескольких месяцев и даже года. В соединениях не было мастерских по подгонке обмундирования для матросов, которое сплошь и рядом выдавалось им не по их росту и размерам. Специального обмундирования на атомных подводных лодках всегда хронически не хватало, оно быстро изнашивалось, рвалось. Команды в старом спецобмундировании походили на профессиональных нищих, которые свои дни проводят на помойках. Вечером Хитренко вторично за этот день инструктировал командиров: "Имейте в виду, что Главком возит с собой все виды формы одежды. Для этого у него есть специальный человек в чине полковника. Главком никогда не объявляет в какой форме его встречать. Все с утра смотрят на то, как он одет, после чего все одеваются также. Я уже договорился со штабом флота, нам сообщат: в какой форме он к нам поедет Поэтому к завтрашнему дню всем вам и вашим офицерам, мичманам иметь в казарме парадную форму одежды, повседневную тужурку и китель." После этого, он ещё раз приказал сделать приборки в казармах и на территории, а начальнику службы радиационной безопасности было дано указание вымыть дорогу от памятника до штаба с хозяйственным мылом, траву вдоль дороги подстричь под бобрик, пожелтевшую - покрасить зелёной краской. Памятник представлял собой трёхметрового обнаженного до пояса матроса с гранатой. Он был сделан каким-то любителем офицером из бетона по приказанию бывшего командира соединения Медведева. В народе памятник назывался "Медведев с гранатой", многие находили, что лицо моряка очень похоже на лицо Медведева. Хитренко немного помолчал и снова продолжил: "Да! Памятник покрасьте серебрином. Букримов, свиньи с вашего подсобного хозяйства бродят по всей территории, всех отловить и не выпускать из свинарника, особенно смотрите, чтобы их не было около штаба и гостиницы." Совещание закончилось и командиры пошли к своим экипажам, чтобы довести до них последние указания.

Суббота. Снова, как и вчера, личный состав построился на плацу. Через час всех командиров вызвали к Хитренко, ни с кем не поздоровавшись, он начал: "Главком выехал к нам, быть готовыми к встрече в 11.00,командирам находиться в казарме, личный состав отправить на лодки, хождения по территории прекратить, убрать все окурки." Все пошли по своим местам. В 10.00 дежурный по соединению позвонил всем командирам и передал приказание срочно явиться к Хитренко. Снова командиры пошли в штаб, где Хитренко отдал последнее в этот день приказание: "Командирам идти на свои лодки и находиться, форма одежды повседневная тужурка. Максимов прибыл на лодку, приказал поднять перископ, стал наблюдать за всем, что происходило в соединении, перевёл оптику на увеличение, сразу же, как бы оказался там, где встречали Главкома. От контролъно-пропускного пункта и до штаба были расставлены патрули, матросы махальщики с красными флажками, которые должны были указывать подъезжающим машинам куда ехать. Вдруг все зашевелились и забегали, потом замерли - появилась длинная вереница легковых автомашин, они почему-то поехали не к штабу, а к строящимся складам оружия и имущества. Из машины вышел Главком и направился к строящимся объектам, его догоняли бегом командование флота, соединения и офицеры штабов. Там они пробыли где-то около часа, после чего кортеж, машин направился к штабу, где опять остановился, но Главком пошёл не в штаб, а в гостиницу, которая была напротив штаба. Максимов посмотрел на часы, было уже время обеда, и подумал: "Ясно, на этом видно посещение и будет закончено".

Он знал, что в гостинице накрыт обед для Главкома и его свиты. Ещё вчера Букримов приказал зарезать для гостя двух поросят, а два офицера из штаба соединения в комбинезонах аквалангистов Удальцов и Серебринкин несколько часов ловили в бухте трепангов и гребешков, чтобы Главком попробовал и этих деликатесов. Хитренкс знал, как встречать начальников. Пока Главком обедал, вокруг гостиницы стояли офицеры штаба флота, они успели быстро перекусить в столовой подводников, но там яств не подавали. Хотя было время обеда, экипажи вести с подводных лодок в столовую запретили. Наконец, Главком пообедал, вышел из гостиницы и увидел следующее шествие: мимо гостиницы шёл огромный хряк, за ним неторопливо шла жирная свинья, шествие замыкал поросёнок-подросток. Какой-то остряк суриком их соответственно подписал: комдив, начпо.и нш /комдив- командир дивизии, начпо -начальник политотдела ,нш -начальник штаба/. Главком повернулся к Хитренко и сказал ему: "Хитренко, а ведь, у вас опять сказочное свинство". После чего усмехнулся, сел в машину и убыл к надводникам. Была дана команда экипажам идти в столовую. После обеда Хитренко сказал Максимову, чтобы тот с завтрашнего дня считал себя в отпуске. Поход закончился. Берег всегда встречает подводников сюрпризами. Жизнь продолжалась.

Об авторе

Альфред Семенович Берзин родился 19 июня 1933 года в г. Красногорске Московской области. В 1955 году окончил ВВМУПП (штурманский факультет, специальность "офицер-штурман подводного плавания"); в 1963 году - 6-е ВСОК ВМФ (командный факультет, специальность "командир ПЛ"); в 1974 году - АКОС ВМА. Прохождение службы: в 1951 году закончил Рижское нахимовское ВМУ , курсант 1-го ВВМУ подводного плавания -1955 год, командир рулевой группы БЧ-1 С-264 пр.613 БФ (10.1955); командир БЧ-1-4 С-264 пр.613 БФ (6.1957); в распоряжении командующего подводными силами БФ (11.1958 - плавание на судах пароходства- в загранкомандировке); помощник командира С-163 пр.613 БФ (7.1960); старший помощник командира С-279 пр.613 (9.1961); слушатель ВСОК ВМФ (12.1962); помощник командира К-56 пр.675 ТОФ (7.1963); старший помощник командира К-31 пр.675 ТОФ (10.1965); командир ПЛ к-184 пр.675 ТОФ (2.1969); слушатель АКОС ВМА (10.1973); в распоряжении ГК ВМФ, Ленинград (7.1974); начальник штаба - заместитель командира 26-й дивизии ПЛ ТОФ (9.1976); заместитель командира 10-й дивизии ПЛ ТОФ (9.1976); командир 10-й дивизии ПЛ ТОФ(8.1977); начальник кафедры тактики ВМФ 6-х ВСОК ВМФ (8.1982). Воинское звание "контр-адмирал" получил после пяти лет командования 10-й дивизией ТОФ (редкое исключение в кадровой политике ВМФ того времени.) В 1988 году демобилизовался. Живет в городе Санкт-Петербурге. Работает с 1999 г. в ЗАО "ЦК ФПГ "Морская техника" помощником генерального директора. В 1-ом номере 1997 года Санкт-Петербургского журнала "Капитан - клуб" опубликовал свои воспоминания под названием "Цена ошибки", посвященные подводникам ТОФ: контр-адмиралу Корбану В.Я., контр-адмиралу Вереникину И.И., капитану 1 ранга Хватову Г.А. (в бытность его командиром ПЛА К-7), и другим подводникам.

В 9-м номере 2000 г. альманаха "Тайфун" опубликовал статью "Плавание АПЛ подо льдами Арктики", посвященную встрече ПЛА К-320 в Чукотском море. В 7-ом номере 2001 г. альманаха "Тайфун" - воспоминания о первом походе в должности командира ПЛА ТОФ, ходившего на ПЛА К-7. В 9-м номере 2001 г. альманаха "Тайфун" опубликовал аналитическую статью под названием "Человеческий фактор", посвященную проблемам аварийности в подводном флоте. Справка составлена по материалам капитана 1 ранга запаса Копьёвым А.Ф.

< назад